– И когда же будут эти испытания?
Как следует разыграть любопытство у Дейдры не получилось. Но Красный устал, очень устал, да и потом он впервые беседовал с ученицей в спокойной, без лишних церемоний, обстановке… Как бы то ни было, но он ответил:
– Через десять дней. На одиннадцатый ты предстанешь перед королем и остальными агентами, чтобы показать, чему научилась за минувшие недели.
Дейдра улыбнулась. Она была действительно рада, что всё решится так скоро… и так вовремя.
– Я могу идти, мастер?
– Да, разумеется. Я всё сказал. – Красный вновь отвернулся к окну, тем самым дав Дейдре понять, что разговор окончен.
Девушка встала, прошла к дверям и, натянув сапоги, удалилась.
Если бы только Красный видел ее лицо!.. Если бы только слышал: «Уже скоро, милый… уже скоро…»
Но он мирно дремал в кресле. Человеку его возраста просто необходим отдых.
Даже если этот человек – главный агент Радуги.
В трехстах футах от склона располагалась небольшая веронская деревушка. Названия я не знал – бывать в этих краях мне не доводилось.
– Что будем делать? – спросил Круглый.
– Спустимся к ней. Попробуем договориться со старостой.
– Договориться? Ты думаешь, они дадут тебе сказать хоть слово?
– Не знаю, – пожал плечами я. – Но попробовать стоит. Или ты предлагаешь просто напасть? Я не хочу убивать ни в чем не повинных крестьян!
– Я тоже, – вздохнул Терри. – Но, чувствую, придется.
Я промолчал.
Мы спустились вниз и двинулись к деревне по испещренной чахлыми кленами и вязами равнине. Я, Круглый и Лита, верхом на своем василиске, шли впереди.
Когда мы приблизились на расстояние пятидесяти футов, я услышал испуганные крики. Стражники юркнули под защиту частокола, и ветхие воротца закрылись.
Я поднял руку, приказывая войску остановиться.
– За мной, – тихо сказал я татуировщику, и мы неспешно двинулись к воротам.
Со свистом разрезав воздух, одинокая стрела вонзилась в землю в нескольких футах от меня. Я покачал головой: деревенские явно не настроены были на спокойную беседу. Но еще не поздно ее навязать.
– Прекратите стрелять! – воскликнул я, остановившись в двадцати футах от ворот. На таком расстоянии мы с Круглым были легкой добычей для сидящих на стенах лучников, но я продолжал надеяться, что всё обойдется.
– Что вам нужно? – после непродолжительного молчания вопросил со стены грубый бас.
– Я хочу говорить с вашим старостой.
– Зачем, незнакомец? Если ты хочешь наживы – валяй, атакуй! Мы не собираемся платить тебе дань!
– Дань? – поморщился я. – Мне не нужно золото.
– Чего же ты хочешь?
– Я буду говорить об этом только со старостой.
– Не проще ли нам застрелить тебя и твоего спутника?
– Попробуй. Но тогда вы умрете. Все. Мои воины не станут церемониться с нашими убийцами.
С ума сойти! И это я, бывший висельник, так говорю! Почему это я решил беседовать только со старостой? Ради показухи?
– Ты хотел говорить со мной, незнакомец? – мягкий, уверенный голос. Мало кто смог бы различить за этим напускным спокойствием всамделишный страх. – Вот он я!
– Приветствую тебя! Мы пришли с миром и просим вас лишь об одном – разрешить нам пройти мимо вашей деревни.
– Разрешить пройти? – удивился староста. – Это всё, что вам нужно?
– Да.
– Ты, видимо, хочешь напасть на Ферр?
– Представь себе, нет. Я направляюсь в синюю провинцию и поселения Оранжевой трогать не собираюсь.
– Хм… И почему я должен тебе верить? – спросил староста.
– По одной простой, но важной причине – нас много больше, чем вас. Если даже ты заставишь женщин и детей взять в руки мечи, не наберется и пятой части от моего войска!
– Тут ты прав, – вынужден был согласиться староста. – Там одна десятая еле наберется, и то если принудить стариков вроде меня.
– Вот видишь! Так что даже не пытайся думать об отказе. Мы запросто можем сровнять вашу деревушку с землей, но я не хочу попусту лить кровь – я соберу ее в синей провинции.
– Хорошо, незнакомец, – подумав, сказал староста. – Вы можете пройти мимо деревни. Мы не станем стрелять.
– Отлично, – сказал я и повернулся было к орде, когда старик поспешно добавил:
– Но вы должны отпустить василиска.
– Зачем? – удивился я.
– Эти твари не бросят родича. Через какое-то время они учуют его след, отправятся на поиски и пойдут через нашу деревню. А василиски, в отличие от тебя, незнакомец, не станут вести с нами переговоры.
Я закусил губу. Староста, конечно, прав… но согласится ли Лита расстаться с любимцем?
– Да, мы отпустим его.
– Отлично. Значит, договорились.
Я кивнул и пошел к Лите. Присев возле нее на корточки, я посмотрел в большие карие глаза, которые – как два чистых озерца: не удержишься на самом крою – и утонешь.
– Что-то случилось, Герберт? – тихо спросила она, по-прежнему восседая на загривке у василиска.
– Ты слышала, что сказал их староста?
– Нет. Я общалась с Малышом.
– Малышом?
– Да. Я назвала его так. – Девушка почесала василиску шею, и тот благодарно зарычал.
– Вот что… Лита, они просят нас отпустить твоего… Малыша.
– Почему?
– Говорят, что он, конечно, милый зверек, – какая наглая ложь! – но его родичи могут оказаться намного злее.
– Но при чем тут его родичи?
– Староста сказал, что Малыша уже наверняка ищут. А если он не вернется к своим, василиски придут сюда и обратят всех жителей в камень – ты ведь знаешь, их взгляд для обычных людей смертелен…
– Забавно, – неожиданно улыбнулась Лита.
– Что забавно? – не понял я.
– Ты сказал «для обычных людей». А мы – обычные, Герберт?
– Судя по всему, нет.
– Знаешь, – подумав, сказала Литолайн, – это всё напомнило мне одну старую балладу. Ее пел заезжий бард, которого отец пригласил на мое пятнадцатилетие.
– Баллада? Уж не та ли, что начинается… м-м-м… «и темные тучи запляшут в небе…»?
– Да, да. Про Лиса и Волчицу. Мы очень похожи на них.
– Мы? То есть ты и я?
– Ну, да. Они тоже спасали королевство.
Я с трудом сдержался, чтобы не сказать Лите правду. Хотя големы твердили то же самое… и Фредерик…
В любом случае король вряд ли оценит наш «подвиг». А уж Радуга…
– Да, наверное, похожи, – сказал я неуверенно. – Но давай поговорим об этом потом, ладно?
– Ладно.
– А теперь скажи Малышу, чтобы шел обратно, к своим… и, если можно, сделай так, чтобы он не убил никого из кочевников по дороге.
– Хорошо. Я велю ему избавиться от повязки, когда он уже поднимется в горы.
– Он пойдет вслепую? – удивился я.
– Он прекрасно всё видит и сквозь повязку, Герберт.
Я ошарашенно уставился на василиска. И действительно – он дружелюбно пялился на меня, словно ткань и не закрывала его желтых глаз.
– Тогда да. Пусть стаскивает уже в горах.
Я поднялся и хотел объявить, что мы трогаемся, когда Лита снова позвала меня:
– Герберт!
– Что, солнце? – спросил я, наклоняясь.
– А ты слышал эту балладу полностью?
– Не знаю. Помню, последняя строчка была такая: «Опасна Волчица своими клыками».
– Значит, не всю. Там еще четыре строки.
– Вот как? – Ей удалось меня заинтересовать. – Можешь прочесть их мне?
– Прямо сейчас?
– Да, сейчас.
– Что ж… почему бы и нет? – кивнула она и, откашлявшись, с чувством продекламировала:
– Эй! Не спать! Через пять минут выступаем! Двигаемся вдоль северной стены дальше на запад! – проорал я и, резко развернувшись на каблуках, пошел к Круглому.