– Почему? Имей в виду, что я жена красного командира. Поэтому мне интересно все это.
– Чему нас учили в училище? Маршировать и наступать. Кричать «ура». А наш майор учил нас прежде всего обороне. Учил, как зарываться в землю – рыть многорядные траншеи, ходы сообщения в полный рост, строить блиндажи, опорные пункты, сооружать ложные укрепления. Он договорился с соседней танковой частью, и много дней несколько танков шли на нас в атаку, переезжали наши траншеи, утюжили наши окопы. То есть учил нас привыкать к танкам и не бояться их, подрывать их с кормы противотанковыми гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Ты не представляешь, Маша, как же это потом, в первом же бою, пригодилось. Мы слышали, что в некоторых частях бойцы при виде немецких танков просто разбегались. А мой, например, взвод их не боялся. Мы на своем учебном опыте знали, что танку нас не достать, если мы в траншее, а вот мы его можем достать той же гранатой.
– Лично тебе довелось подбить танк?
– Нет, а вот одному бойцу моего взвода, Петренко его фамилия, удалось забросить на корму танка бутылку с бензином. И все, танку крышка, он сгорел. Я все это к тому рассказываю, чтобы подчеркнуть мысль: людей надо учить воевать, а не просто надеть на них форму, дать в руки винтовку, несколько раз промаршировать, и – на фронт. Толку ноль, все полягут. А наш комбат, кроме того, придумал одно новшество, которое помогло многим нашим бойцам остаться в живых и дало возможность уничтожить немало немцев. Суть этого нововведения состоит в том, чтобы передний край обороны располагать не в виде прямой линии, а волнистой – выступами и впадинами, глубокими выступами и глубокими впадинами, до 30–40 метров длины каждая от осевой линии. Благодаря такой конфигурации наши стрелки ведут огонь по наступающему противнику не в лоб, а под углом. К тому же они дополнительно защищены сбоку кучками плотно утрамбованной земли. И теперь ты, Маша, представь себе бой. Идут немецкие танки, за ними пехота, и они – танки из пулеметов, солдаты из автоматов – ведут плотный непрерывный огонь, сплошное море свинца, головы не поднять – раскроит их сразу. А наши стрелки под углом к атакующим цепям, прикрытые сбоку брустверами, спокойно и прицельно стреляют по фашистам. Убитых и раненых у нас очень мало, а поле усеяно трупами врага. Мне кажется, немцы так и не разгадали причин своих больших потерь на участке обороны, который занимал наш батальон.
Снова наступило молчание. Дождь стал утихать.
– Что хочу сказать напоследок, Маша. Пример нашей части показывает, что можно успешно бить немцев, по крайней мере, не отступать. Что для этого нужно, на мой, конечно, взгляд? Такие командиры, как наш комбат майор Докторов. Нормальное снабжение – боеприпасами и продовольствием. Противотанковые средства. И связь. Наш батальон, когда отбивал атаки немцев, не имел никакой связи, – ни со штабом полка, ни с соседями справа и слева, от которых мы были отделены лесами и болотами. То есть сражались, как на необитаемом острове. Конечно, хотелось бы еще поддержку с воздуха или хотя бы хорошую противовоздушную оборону. Но это уже из области мечтаний. И когда в нашей армии будут созданы условия, которые я перечислил, тогда мы не только не будем отступать, но даже перейдем в наступление и разгромим врага.
– Я вижу, Николай, что ты человек культурный. Но если твои слова перевести на простецкий язык, то мы будем отступать до тех пор, пока в армии не прекратиться бардак, обычный советский бардак. Бардак, который принес столько горя, в том числе мне с Мишкой.
После небольшой паузы старший лейтенант сказал:
– Я хочу прорваться к своим, что бить дальше этих сволочей. Перед выходом из окружения наш комбат обратился к нам со следующими примерно словами: «Мы должны соединиться с нашими не только потому, чтобы не попасть в плен или остаться в живых. Мы должны снова встать в ряды Красной Армии уже как командиры и бойцы, имеющие хороший опыт битья противника. Не прошли через нас немцы!»