- Есть парочка идей. Но они не совсем надёжны и их следует обдумать. – Немец, видя, что Мареш это явно не по нраву, убрал руки, повалив её на себя. – А вообще тебе следует отдохнуть. Ты сегодня слишком много обо мне заботилась. Теперь позаботься о себе.
Девушка вздрогнула, покорно склонив голову на грудь Шварца и прикрыв глаза. Кёнинг заботливо и аккуратно погладил её по голове, зарываясь пальцами в девичьи рыжие волосы, словно ребёнок в тёплое сено. Мареш была такой мягкой и тёплой, что выпускать её из объятий совершенно не хотелось. Совсем как плюшевая любимая игрушка.
Лизель сонно что-то пробормотала, окончательно заснув.
========== Глава 13 ==========
Лизель проснулась, зевнув и потянувшись. Девушка зажмурилась потягиваясь.
Вдруг Мареш чуть было не упала вниз, кое-как уцепившись за ещё спящего Шварца, точно напуганный кот:
«Чёрт, я совсем о нём забыла.» - Подумала румынка, фыркнув и сев.
После этого партизанка осторожно приспустила повязку и с радостью заметила, что воспаление не началось, а сама рана постепенно затягивается. Лизель, гордясь собой, сняла повязку и наложила новую, предварительно промыв рану.
Кёнинг приоткрыл глаза и заметил сидящую на нём Мареш. Немец невольно отметил про себя, что девушка слишком похожа на школьницу:
- Доброе утро.
- Доброе. – Румынка вздрогнула, посмотрев на Шварца. – Как ты проснулся?
- Привык резко просыпаться, если возникает необходимость. – Ответил он, усмехнувшись.
Эта усмешка по какой-то непонятной причине заставила партизанку густо покраснеть. Лизель смущённо отвела взгляд, опустив голову. Это смущение показалось Кёнингу крайне умилительным, однако смущать её дальше ему сейчас не особо хотелось:
- Герр Кёнинг, - Мареш подняла голову, внимательно посмотрев на Шварца, - почему вы выбрали именно этот путь для себя?
- Потому что меня готовили к этому. – Немец вздохнул, погружаясь в воспоминания. – Видишь ли, я вырос в достаточно зажиточной семье. Ко всему прочему, я был единственным ребёнком. Меня баловали как могли, а когда я начал входить в сознательный возраст, то меня начали приучать к ненависти ко всем, кроме немцев. Эту ненависть я впитывал легко. Но откуда мне тогда было знать, что эта ненависть оставит после себя лишь выгоревшее пространство? – Шварц внимательно посмотрел на Лизель. – За всё время своей службы на благо отечества я пытался заполнить эту пустоту как умел: курил, пил, издевался над местными жителями, насиловал местных девушек и смеха ради стрелял в детей. Однако это всё заполняло пустоту лишь на время, опустошая меня ещё больше. Но несмотря на это я продолжал творить те бесчинства над мирным населением. Возможно, я просто не хотел признавать, что отчаялся, и что это отчаяние загнало меня в угол. А может это просто потому, что я не умею по-другому. Меня учили только так подавлять и заглушать скуку и грусть: стрельбой, насилием и насмешками.
Кёнинг замолчал, не сводя взгляда с румынки. В какой-то степени он сам не понял, зачем он рассказал ей о своих переживаниях, ведь партизанка вполне могла использовать их как оружие.
Но всё же это необходимо было рассказать. Эти переживания слишком долго томились и пухли в душе Шварца, готовясь разорвать её на мелкие кусочки.
Лизель мягко погладила Кёнинга по голове:
- А ты не думал что-то поменять? Например, просто уйти и не мучить себя? Ведь ты прекрасно понимаешь, что всё равно станет только хуже. – В глазах Мареш появилось выражение, напоминающее сочувствие.
Это заставило немца задуматься. Во-первых, он действительно не думал об уходе из СС из-за того, что его могли объявить дезертиром и расстрелять, а во-вторых, он привык к подобному образу жизни, хотя его давно надо было поменять.
Да, румынка действительно ему сочувствовала. Это осознание невольно заставило Шварца устыдиться своего поступка в комендатуре и задуматься:
«Удивительно. – Подумал он. – Несмотря на свою недоверчивость и то, что она пережила, эта партизанка не радуется моим несчастьям. Напротив, она старается помочь. Неужели, она в большей степени человек, в отличии от меня?»
Мареш не сводила взгляда с Кёнинга, будто чего-то ожидая:
- Так что ты решил? Ты уйдёшь и прекратишь эти мучения? Или останешься и усугубишь свои страдания? – Спросила Лизель, чуть выпрямившись:
- А это обязательно решать сейчас?
- Да. От этого зависит твоя жизнь. – Спокойно ответила девушка.
Шварц задумался. С одной стороны, эти страдания действительно прекратятся, к тому же девушка действительно хотела помочь ему. Однако, спокойной жизни ждать точно не придётся, ведь партизаны либо убегают, либо атакуют, а Лизель была ярким доказательством этого. Кёнинг чуть слышно вздохнул:
- Тогда я уйду. – Немец сел, придержав румынку за талию. – Но что меня тогда будет ждать кроме обвинения в дезертирстве?
- Заполнение этой пустоты и возможность загладить вину. Кроме того, ваш вождь и так ведёт твою страну к гибели. Войны обходятся слишком дорого, а люди слишком быстро устают от каждодневных потерь и вранья.
С этими словами Мареш положила руки на щёки Шварца и, притянув к себе, робко поцеловала его, прикрыв глаза и густо покраснев.
========== Глава 14 ==========
Вначале Шварц не поверил своим глазам, но потом он осторожно и мягко ответил на поцелуй девушки, прикрыв глаза и нежно приобняв её. Он чувствовал, как Лизель чуть дрожала в его объятьях и покорно прижималась к нему:
«И ведь действительно ребёнок. Даже несмотря на то, что она партизанка.»
Через некоторое время Мареш, густо покраснев, отстранилась от Кёнинга. Девушка опустила голову, стыдливо потупив взгляд:
- Что теперь? – Спросила девушка после минутного молчания:
- Не знаю. Тебе решать. – Шварц улыбнулся, не сводя взгляда с румынки:
- Может пойдём отсюда? Эти партизаны наверняка будут нас искать. – Девушка встала и начала торопливо собирать вещи в небольшой дорожный мешок.
Кёнинг встал и подошёл к ней:
- Тебе нужна помощь со сборами? – Мужчина внимательно посмотрел на девушку, про себя отметив, что румынка собрала всё самое необходимое для дороги:
- Нет. – Мареш мимолётно оглядела немца, уже завязывая мешок и накинув его на плечи. – Пошли? – Лизель внимательно посмотрела на немца, остановившись у двери:
- Пошли. – Шварц встал и подошёл к ней.
Лизель быстро вышла из квартиры и спустилась вниз. Кёнинг быстро зашагал следом.
Вскоре они вышли на улицу. Девушка быстро зашагала по переулку, не оглядываясь. Иногда она заныривала в тёмные переходы, о которых немец не знал, или выныривала на многолюдные широкие светлые улицы.
Немец едва поспевал за ней, дивясь скорости, с которой румынка легко пересекала улицы, ныряла и выныривала из толпы. Девушка больше напоминала маленькую рыбку, плывущую в бурной реке. Это сходство невольно завораживало и немного восхищало Шварца, так как он так легко маневрировать не умел.