На следующее утро Лизель проснулась до неприличия рано. Шварц ещё спал, уткнувшись носом в её плечо.
Мареш мягко выпуталась из его объятий, встала, прошлась по кабинету и села у окна.
Кёнинг приоткрыл глаза:
- А, ты здесь. - Он повернулся к Лизель, потерев глаза. - Доброе утро.
- Доброе. - Девушка перевела взгляд на немца. - Герр Кёнинг, я погулять хочу.
- Где? - Шварц встрепенулся:
- Где-нибудь в городе, под вашим присмотром. - Мареш умоляюще посмотрела на Шварца. - Пожалуйста.
- Ладно. - Кёнинг встал и подошёл к Лизель. - Только переоденься. Хорошо?
- Хорошо! - Девушка искренне улыбнулась и начала переодеваться.
Когда Мареш переоделась, Шварц вывел её на улицу, быстро идя следом.
Погода для прогулки оказалась действительно хорошей: солнце светило во всю, хотя и не сильно припекало, дул лёгкий ветерок, а небо было безоблачным.
Лизель быстро шла вперёд, оглядываясь:
“Осталось дойти до моста, а там видно будет.” - Подумала она, улыбнувшись своим мыслям.
Вскоре Мареш и Кёнинг дошли до моста через реку. Лизель, оперевшись на перила, невольно залюбовалась солнечными бликами, скачущими по волнам. Река была большой и достаточно глубокой, однако её журчание показалось Мареш крайне мелодичным.
Шварц стоял неподалёку, следя за девушкой. Он редко видел её столь радостной.
В этот момент на площади послышались выстрелы. Шварц встрепенулся, отойдя:
- Стой здесь. Я скоро вернусь. - С этими словами Кёнинг, быстро достав пистолет, побежал в сторону площади.
Лизель, убедившись, что Шварц отбежал достаточно далеко, забралась на перила и, набрав побольше воздуха, полетела вниз.
Услышав плеск, Кёнинг обернулся и с ужасом заметил, что Мареш исчезла. Шварц не знал, что ему делать на данный момент. Либо побежать к реке и попробовать спасти девушку, либо прибежать на площадь и разобраться с тем, что происходит.
Девушка, задержав дыхание, нырнула на дно. Глаза щипало, а живот предательски болел:
“Если мне суждено так умереть, то я хотя бы отмоюсь от этого позора. Ещё не хватало кроме пережитого этого немецкого выблядка вынашивать.” - С этой мыслью Мареш поплыла дальше, стараясь держаться ближе ко дну и позволяя течению нести её.
Выяснилось, что на площади просто кто-то запустил пару петард. Не более.
Кёнинг быстро побежал к реке. Спустившись к берегу, Шварц долго звал Лизель, но она не откликалась. на поверхности лишь плавала её светло-зелёная туфля на низком каблуке, которую уносило течением.
Осознав произошедшее, Кёнинг упал лицом в землю, бесшумно заплакав словно ребёнок.
========== Глава 23 ==========
С тех пор прошло пять лет. Третий Рейх распался. Многих офицеров судили за военные преступления. Часть из них повесили, а ещё часть приговорили к пожизненному заключению.
Шварцу повезло. Он избежал этих репрессий, а потому мог спокойно работать и жить. Правда это спокойствие было только со стороны.
Каждый вечер Кёнинг не мог заснуть, вспоминая о прошедшем. Почему-то он чаще всего вспоминал именно Мареш: её не по годам осмысленный взгляд, её голос, её едва уловимый акцент в речи. Эти воспоминания невольно пробуждали доселе не просыпавшуюся совесть, которая тут же начинала беспощадно терзать немца:
«Если бы я не пытал её так жестоко, если бы не издевался так над ней, то что было бы? Была ли она бы счастлива? Была ли жива?» - Спрашивал себя Шварц, но не мог найти ответы на эти вопросы.
Спустя месяц Кёнинг эмигрировал в Австрию на постоянное место жительства. Однако это не помогло.
Единственное, чем немец мог себя успокоить, это походы по музеям. Однако, в последнее время, даже эти походы перестали помогать.
Дело было в том, что появился новый художник. Стиль его рисунков казался Шварцу подозрительно знакомым. Та же подпись, та же манера штрихования.
Ладно бы эти картины встречались только один или два раза. Но нет. Каждый художественный музей считал своим долгом вывесить эти картины либо на постоянную, либо на временную экспозицию.
Даже не смотря на щемящие душу воспоминания, которые пробуждали работы этого неизвестного художника, Кёнинг смотрел на них. И в его душе начинала постепенно пробуждаться надежда на то, что Мареш выжила. Возможно, она просто сменила имя и начала жить новой счастливой жизнью. Возможно, у неё появилась семья, человек, который любит её и ни за что не стал бы над ней издеваться.
С тех пор Шварц стал выяснять об этих картинах и об их авторе как можно больше. Информацию приходилось собирать по крупицам, но оно того стоило.
Выяснилось, что автор этих картин практически не выходит на улицу, не является коренным австрийцем и пережил войну.
Спустя неделю Кёнинг выяснил, что автор – девушка, была партизанкой и живёт за городом. Осталось только выяснить точный адрес и наведаться лично.
Шварц долго пытался найти хоть какую-нибудь лазейку, чтобы выяснить нужную информацию, но ничего не выходило.
Через неделю Кёнинг заметил какого-то школьника, который иногда забегал в канцелярский магазин неподалёку. Судя по закупкам и торопливому отъезду на велосипеде, этот мальчик работал доставщиком.
Шварц решил проследить за ним.
Рано утром Кёнинг встал как можно раньше, торопливо умылся, оделся, причесался и вышел на улицу.
Этот школьник как раз только вышел из магазина с красками. Мальчик сел на велосипед и поехал.
Шварц, быстро забравшись в свою машину и заведя её, тихонько поехал следом.
Ехал он таким образом очень долго:
«Может зря я эту слежку заетял? – Спросил Кёнинг самого себя. – Нет, бред какой-то.»
Через некоторое время мальчик выехал за черту города и направился к небольшому лесочку. Шварц остановил машину, вылез и торопливо пошёл следом.
Вскоре школьник подошёл к двухэтажному домику, выкрашенному в белый.
Дом был окружён невероятно красивым садом. На деревьях тихонько пели птицы. Где-то вдали тихонько журчала речка.
Мальчик перелез через забор, подошёл к двери и постучался:
- Госпожа Мареш, я принёс вашу посылку.
Дверь отворилась и на пороге появилась рыжеволосая девушка в белой рубашке и тёмно-синей юбке:
- Мориц, спасибо. – Девушка мягко улыбнулась и достала из кармана деньги, которые протянула мальчику.
Мориц улыбнулся:
- Всегда пожалуйста, госпожа Мареш. – Мальчик взял деньги, и, поклонившись, пошёл обратно, отдав посылку художнице.
Шварц покраснел. Затем побледнел. Его ладони начали потеть, а сердце забилось чаще:
«Она жива! Жива! Жива и здорова.» - Кёнинг смотрел на девушку, не в силах отвести взгляда.
Мареш зашла в дом, закрыв дверь и заперевшись на замок: