- Как только успокоишься, то постарайся поесть. – С этими словами Шварц вышел из допросной, заперев дверь.
Нет, это не было проявлением симпатии. Просто Шварц не хотел, чтобы его новая игрушка умерла раньше времени.
Мареш демонстративно отвернулась от предложенной еды и прикрыла глаза, пытаясь заснуть. Вскоре девушка провалилась в неспокойный поверхностный сон.
Вскоре Лизель проснулась из-за кошмара. Девушка села и стряхнула шинель с плеч. Вдруг Мареш с ужасом заметила, что её бёдра, а точнее их внутренняя сторона, были испачканы в крови.
Румынка вновь заплакала, запрокинув голову и прикрыв глаза. Ненависть к себе, страх, стыд и непонимание захлестнули Лизель с головой. Мареш плакала не переставая.
А Шварц спокойно отсыпался после этого «подвига». Видимо, он спал так глубоко, что плача девушки он просто не услышал.
========== Глава 7 ==========
На следующее утро Лизель не проснулась. Девушка просто лежала на полу, не шевелясь и чуть слышно вздыхая. Мареш мелко трясло, сама она побледнела, а по лбу катился холодный пот.
Шварц, проснувшись и потянувшись, быстро оделся, умылся на скорую руку и пошёл проведать пленницу. Однако его удивило и искренне возмутило то, что Лизель никак не отреагировала на его появление:
- Проснись и пой, царевна Будур! – Кёнинг подошёл к румынке и толкнул её ногой.
Партизанка лишь покорно перевернулась на живот. Совсем как тряпичная кукла.
Шварц присел на корточки и похлопал девушку по щеке:
- Чёрт тебя дери во все дыры, это не смешно!
Лизель так и не проснулась. Немец нахмурился и положил руку на её лоб.
Лоб румынки просто пылал, как будто это был не лоб, а плита, на которой скоро должна была оказаться сковородка с яичницей.
Шварц отдёрнул руку, сел рядом с Мареш и задумался. Убивать ли её? Выкинуть ли? Ведь она всё равно бесполезна.
Кёнинг мотнул головой. Нет, эта игрушка своё пока не отслужила, поэтому ей надо было срочно помочь. С этими мыслями немец взвалил Лизель на плечо и отнёс к себе. Осторожно занеся девушку в ванную, Шварц налил немного тёплой воды и начал аккуратно умывать румынку.
Закончив с мытьём, немец отнёс девушку на кровать и уложил её, тщательно завернув в одеяло. Мужчина сел рядом, внимательно наблюдая за Мареш и её состоянием:
«И что же мне с ней делать дальше? Лечить? Ухаживать за ней? Чёрт побери, она же убийца и враг государства! Да ещё и грязнокровка! Такие как она не заслуживают такого хорошего обращения!»
Вдруг Шварц перевёл взгляд на тот портрет, который девушка нарисовала до поимки:
«Хотя, она вполне заслуживает такое обращение. С такими-то талантами.»
Мареш слабо вздохнула, нервно помотав головой, судорожно вздохнув:
- Mamă, tată, mă doare*. – Чуть слышно пролепетала она. - Sunt bolnavă**?
Кёнинг вздрогнул, наклонившись над Лизель и осторожно положив руку на её макушку:
- Тише, тише, всё хорошо. – Чуть слышно произнёс он, осознавая, что на данный момент он никак не сможет ей помочь:
- Am visat un german teribil care ma rănit***. – Жалобно пролепетала Мареш, нервно мотнув головой и тем самым стряхнув руку немца. - De ce a făcut asta? Mi-e frică. Du-mă acasă, te rog****. – После этих слов румынка тихо и по-детски беспомощно заплакала, мелко дрожа.
Шварц встал и вышел. Он торопливо набрал небольшой тазик с холодной водой и приготовил бинты. С этими вещами Кёнинг вскоре вернулся к больной. Немец отмотал немного бинтов, оторвал их, сделал небольшую повязку, которую намочил в холодной воде, и положил на лоб Лизель, заметив, что после этого Мареш перестала метаться в бреду и что-то бормотать.
Мужчина вздохнул с облегчением, сев рядом с румынкой и внимательно глядя на неё.
Через полчаса партизанка едва приоткрыла глаза, еле слышно вздохнув. Увидев Шварца, Лизель испуганно заверещала, жалобно заплакав и закрыв лицо руками:
- Nu! Nu mă atinge! Te rog*****! – В отчаянии вскричала Марш, мотая головой и чуть слышно всхлипывая. Девушку мелко трясло от рыданий.
Шварц вздрогнул, оцепенев. Ещё никогда он не слышал, чтобы девушки так громко верещали. Кёнинг никогда не видел подобного испуга и такой реакции. Как правило от него либо отворачивались, либо раболепствовали как могли. Но никто не верещал и не плакал. Тем более, ни у кого не было такого состояния. Это напрягло немца вдвойне.
Лизель опустила голову, чуть слышно рыдая и бормоча что-то нечленораздельное. Мареш судорожно вздыхала, мелко дрожа и судорожно сжав в руках край одеяла как последнюю надежду на спасение.
Надо было что-то делать.
Комментарий к Глава 7
*Мама,папа, мне больно.
**Я заболела?
***Мне снился страшный немецкий человек, который делал мне больно.
****Почему он это делал? Мне страшно. Заберите меня домой, умоляю.
*****Не надо! Не трогайте меня! Пожалуйста!
========== Глава 8 ==========
Лизель плакала, опустив голову и бормоча что-то нечленораздельное. Судя по всему, девушка умоляла не трогать её.
Кёнинг невольно оцепенел, с искренним непониманием глядя на Мареш. Он не знал, как ей помочь. А когда Шварц чего-то не знал, то он начинал злиться:
- Заткнись! Замолчи! – Вскричал немец. – Ты вообще должна радоваться тому, что я оказал тебе такую честь, скотина!
Лизель вздрогнула, взглянув на Шварца своими зелёными заплаканными глазами и замолчав. Вдруг девушка очень громко заверещала, ещё сильнее расплакавшись и рухнув обратно. Девушка так громко рыдала, что Кёнингу показалось, что на её отчаянный вой сбежится весь город.
Мареш колотила крупная дрожь. Она жалобно кричала и плакала, подняв полный боли взгляд на потолок:
- Тише, не плачь. – Мужчина склонился над румынкой, осторожно пригладив её растрепавшиеся длинные волосы. – Я не хотел делать тебе больно. Просто ты сама напросилась и всё.
А вот подобное говорить явно не стоило, потому что Мареш взвыла ещё громче, запрокинув голову. Девушка плакала, прикрыв глаза и зарывшись пальцами в волосы, как будто собиралась вырвать их.
Вдруг Лизель прекратила выть, задохнувшись в приступе кашля. После этого девушка без сил обмякла, чуть слышно всхлипывая и кое-как свернувшись комочком под одеялом.
Шварц прикусил губу, думая. Кричать на неё и говорить о её вине было не самым разумным решением на данный момент, ведь Мареш вновь могла удариться в истерику и слёзы. А Кёнингу видеть это совсем не хотелось.
Немец долго смотрел на этот мелко трясущийся комок под одеялом и тихо вздохнул, начав чувствовать себя распоследним мудаком и мерзавцем.
Мужчина осторожно взял мелко трясущуюся девушку на руки и также осторожно прижал её к себе.
Лизель вздрогнула, оцепенев. Неожиданно для себя Мареш начала вырываться из рук Шварца, пытаясь хоть как-то его ударить:
- Мерзавец, козёл, мудак, скотина! – Задыхаясь от рыданий закричала она, стукнув Кёнинга головой. – Сволочь! Сволочь! Сволочь! Ненавижу тебя! Умри!