Через некоторое время Шварц почувствовал, что конец близок, поэтому начал проникать внутрь яростнее и быстрее. Мареш чуть слышно глухо постанывала, чуть закатив глаза и покорно обмякнув.
Вскоре немец, чуть слышно выдохнув, обильно кончил внутрь и вышел, отпустив голову Лизель и зажав ей рот ладонью:
- А теперь глотай. – Приказал он, ехидно улыбнувшись.
Мареш, зажмурившись и с большим трудом сдержав тошноту покорно проглотила всё до последней капли, вздрогнув.
Шварц оделся и сел рядом, внимательно глядя на Лизель:
- Надеюсь, что после этого твоё желание дерзить и лгать мне поубавилось. – Кёнинг погладил Мареш по голове, наклонившись над ней. – Теперь ты мне расскажешь о своих сообщниках?
Не успела румынка даже пошевелиться, как снаружи послышались выстрелы.
Немец, выругавшись, зажал партизанке рот и оттащил её подольше от дверей и окон. Лизель даже не смела сопротивляться. Она лишь свернулась как смогла, чтобы Кёнингу было удобнее её оттащить в сторону. Совсем как котёнок, которого кошка взяла за шкирку.
Вскоре выстрелы стали слышны и внутри здания комендатуры. Немец, усадив румынку под стол, быстро достал из шкафа винтовку с патронами и подсел к ней.
Мареш с искренним непониманием посмотрела на Шварца, не смея пошевелиться.
В этот момент дверь в кабинет с треском распахнулась. Немец прижал румынку к себе, зажав ей рот ладонью и прислушиваясь к шагам. Он чувствовал, как девушку колотит мелкая дрожь, и как бешено стучит её сердце.
Вдруг мужчина почувствовал, как в его лоб упирается дуло пистолета:
- Неужели это тот самый Шварц Кёнинг. – Донеслось до Шварца. В речи слышался очень сильный русский акцент. – Да ещё с одной из самых известных партизанок.
К ним наклонился молодой человек лет двадцати трёх. На нём была потрёпанная форма КГБ-шника. Умные голубые глаза с небольшими коричневыми вкраплениями в радужке внимательно смотрели то на немца, то на румынку:
- Что же ты с ней сделал, что она так дрожит?
- Оказал ей честь. – Холодно ответил Шварц. – А ты что тут делаешь, красная крыса?
- Вышел прогуляться. – Русский схватил Кёнинга за шиворот и резко вытащил из-под стола. – И заодно проверить состояние дел у румынских партнёров. Думаю, не мне одному не нравится, когда моих друзей так обижают. – Парень прижал дуло пистолета к виску немца. – Твои последние слова, пидрила.
- Не надо. – Мареш вылезла из-под стола, умоляюще глядя на русского. – Прошу вас. Он не причинил мне вреда. Просто не убивайте его, умоляю.
Партизан вопросительно посмотрел на Лизель, всё же убрав пистолет от головы немца:
- Почему ты заступаешься за него? Ведь и ежу понятно то, что он издевался над тобой как мог. – Чуть слышно выдохнул он, с искренним сочувствием посмотрев на румынку:
- Он не издевался. Он накричал на меня пару раз и всё. А ещё он ухаживал за мной, когда я заболела. – Девушка подползла к немцу, закрыв его от взора партизана. – Тем более, что в этот день итак пролито слишком много крови. Пожалуйста, не убивайте его.
========== Глава 10 ==========
- Твоё решение. Если передумаешь, то скажи. – Русский вышел из комнаты, закрыв дверь.
Лизель вздохнула с облегчением и отползла от Шварца.
Кёнинг с искренним недоумением и невероятно тёплой благодарностью смотрел на Мареш. Немец подполз к девушке, сел рядом и крепко прижал к себе:
- Пожалуйста, прости меня за всё то, что я сделал. Я действительно вёл себя как последняя скотина. – Чуть слышно выдохнул он, стиснув румынку в объятьях.
Партизанка судорожно вздохнула, вздрогнув и густо покраснев:
«Что это с ним? Он извиняется? Серьёзно?» - Мареш подняла удивлённый взгляд на мужчину, чуть приподняв брови:
- Почему ты спасла меня? Почему не попросила этого русского, чтобы он меня убил? – Шварц положил руку на щёку Лизель и внимательно посмотрел ей в глаза:
- Во-первых, ты меня спас, и я у тебя осталась в долгу, а я ненавижу оставаться у кого-то в долгу. Во-вторых, это гуманность. На войне итак погибло много людей. – Холодно ответила девушка, стараясь держать себя в руках.
Кёнинг поцеловал её в лоб, чуть слышно выдохнув:
- Но откуда мне было об этом знать? Я уже думал, что ты с энтузиазмом будешь требовать моей смерти.
- Не мели чепуху, дурак. – Лизель чуть слышно заплакала, склонив голову на грудь немца и прикрыв глаза.
Шварц осторожно вытер слёзы ладонью, бережно поглаживая девушку по щеке:
- Пожалуйста, не плачь. Обещаю, я больше не буду так себя вести по отношению к тебе.
- Ты это уже говорил. Напомнить, что было потом?
- Я знаю. Этого больше не повторится. Только не плачь. Когда ты плачешь, я чувствую себя самым настоящим мудаком.
- Которым ты, очевидно, был по жизни. – Мареш горько усмехнулась, легко выпутавшись из объятий Шварца и выжидающе посмотрев на него. – Кстати, куда ты дел мою одежду?
- Сжёг. Но тот медальон я оставил. – Кёнинг вытащил из кармана найденный во время обыска медальон, открыл его и отдал Лизель. – Это ведь твоя семья на фотографии?
- Да. – Девушка взяла медальон и, закрыв его, торопливо надела на шею. – Но они все умерли. И я не особо хочу об этом сейчас говорить.
- Как пожелаешь. – Немец с невольной жалостью посмотрел на румынку.
Вскоре наступил вечер. В кабинет зашёл другой русский партизан, поставил на пол тарелку с варёной картошкой и ушёл.
Шварц подошёл, взял тарелку и поставил её между собой и Лизель:
- Теперь я понимаю, как тяжело приходится в плену. – Сказал он:
- Поверь мне на слово, это ещё цветочки. – Мареш, горько усмехнувшись, взяла одну картофелину и умелым движением разломала её на две половинки. Одну она протянула Кёнингу, а вторую оставила себе. – Приятного аппетита, кстати о птичках.
- Спасибо. – Мужчина взял половину картофелины из рук девушки и принялся за еду.
Через пятнадцать минут немец и румынка таким образом разделили между собой две картофелины, решив оставить всё остальное на завтрак. Мареш встала и потянулась, пройдясь по комнате. Вид у неё был довольным, хотя и не счастливым. Это Шварца немного порадовало:
- Спать хочешь?
-Очень. – Девушка посмотрела на Кёнинга:
- Значит иди ложись. Я скоро подойду.
Лизель чуть слышно вздохнула, подойдя к кровати, и легла, закутавшись в одеяло. Шварц поставил тарелку с картошкой на стол и лёг рядом с девушкой, приобняв её. Мареш вздрогнула, повернувшись к немцу:
- Что-то не так? – Шварц обеспокоенно посмотрел на Лизель:
- Всё в порядке. Просто ты подошёл неожиданно. – Мареш чуть мотнула головой:
- Надеюсь, что завтра нас допрашивать и расстреливать не будут. – Кёнинг зарылся носом в волосы румынки, прикрыв глаза: