- Я тоже на это надеюсь. Спокойной ночи. – Девушка уткнулась носом в грудь Шварца:
- И тебе. – Мужчина положил руку на её голову и медленно погрузился в полудрёму.
========== Глава 11 ==========
Было дождливое серое и немного прохладное утро. Шварц проснулся, с удивлением осознав, что он спит со своей пленницей.
Мареш спала на животе, свернувшись комочком. Девушка тихо посапывала во сне, крепко обняв подушку и уткнувшись в неё носом. Кёнинг улыбнулся, с невольным умилением глядя на Лизель. Немец осторожно притянул девушку к себе:
- Проснись и пой, царевна Будур. – Прошептал он ей на ухо, чуть куснув:
- Мм, дай поспать. – Румынка приоткрыла глаза и, густо покраснев, посмотрела на Шварца:
- Мне не спится. – Кёнинг навис над девушкой, запустив руку под рубашку и начав осторожно ощупывать грудь румынки:
- Зачем ты это делаешь? – Лизель вздрогнула, смущённо отведя взгляд и нервно сжав в руке часть простыни:
- Разведываю. – Рука на груди девушки чуть сжалась:
- Перестань. Мне это не нравится. – Мареш, слабо охнув, чуть подняла голову, кое-как повернувшись к Шварцу:
- Не могу. – Кёнинг продолжил ощупывать бюст девушки, прислушиваясь к её вздохам и жалобным оханьям:
- Но я нормально тебя об этом попросила. – Лизель стукнула Шварца по руке. Затем стукнула ещё раз.
Шварц нехотя убрал руку, просто приобняв Мареш. Девушка чуть слышно вздохнула, чуть расслабившись.
Вскоре Лизель кое-как выползла из-под немца и подошла к столу:
«Картошка на месте. Пусть остыла немного, но лучше, чем ничего.» - Подумала она:
- Ты картошку будешь? – Девушка повернулась к Шварцу, вопросительно глядя на него:
- Картошку? Нет. Ты ешь, а то тощая как весенний грач. – Кёнинг потянулся, зажмурившись:
- Вот и съем. А тебе нельзя. Ты и так больно энергичный.
С этими словами румынка начал с довольным видом поедать картошку. Вскоре тарелка опустела, а партизанка с довольным видом села на кровать, внимательно посмотрев на немца:
- Что дальше? – Девушка спокойно сидела, болтая ногами и не сводя любопытного взгляда:
- Тебе в ванную не надо? – Шварц поднял взгляд на девушку, нахально улыбнувшись:
- Надо. Но без тебя.
- Уверена? А то вдруг чего-то испугаешься? – Кёнинг сел:
- Румыны, в отличие от немцев, приучены с самого детства драть оброк с монстров за проживание под кроватью. Так что не неси ерунды.
- А ты мне нравишься. – Немец усмехнулся и встал, взяв румынку на руки и понеся её в ванную:
- Отпусти! – Лизель закрыла лицо руками, замотав головой:
- Пожалуйста, не кричи. Я же не насиловать тебя собираюсь.
- А мне откуда знать!? – Мареш подняла полный гнев взгляд на немца. – Ты обещал так не делать! Напомнить тебе, чем это закончилось?
- Я прекрасно помню эти чудесные мгновения. – Мужчина ехидно улыбнулся, поставив румынку на пол. – Никогда в жизни не слышал таких искренних стонов и никогда не испытывал такого удовольствия, пока лишал тебя девственности.
- Больной ублюдок. – Лизель сложила руки на груди и отвернулась от Шварца, недовольно цыкнув:
- Дуться удумала? – Немец усмехнулся, повернув Мареш к себе. – Я же извинился. Кстати, после изнасилования я тебя помыл и не сорвался.
Румынка с удивлением посмотрела на Кёнинга:
- Серьёзно? Да ты герой.
- Горжусь и могу повторить. – Мужчина насмешливо фыркнул, включив воду и начав аккуратно, но достаточно быстро расстёгивать пуговицы на рубашке девушки.
Лизель покорно оцепенела, потупив взгляд и густо покраснев. Чтобы хоть как-то отвлечься от рук Шварца, девушка начала вслушиваться в шум воды:
«Не дай Бог у меня тут истерика случится.» - С немым ужасом подумала она, чуть прикрыв глаза.
Однако немец действительно не сделал с девушкой ничего плохого. Он лишь осторожно опустил румынку в тёплую воду, куда, раздевшись, залез сам.
Некоторое время он просто сидел и смотрел на Лизель, которая, в свою очередь, поджала колени и обхватила себя руками, как будто пытаясь от кого-то защититься. Глядя на это, Шварц невольно залюбовался.
Конечно, по современным немецким стандартам красоты Мареш можно было считать неисправимой уродиной: рыжая, зеленоглазая угловатая, худая, да ещё и румынка по происхождению. Однако по какой-то непонятной причине девушка внешне притягивала его к себе. В девушке была какая-то странная непередаваемая прелесть, которой хотелось любоваться вечно. И неизвестно, в чём эта прелесть заключалась: в этих крупных зелёных печальных глазах, в этих острых выпирающих ключицах, которые больше напоминали тонкие округлые лезвия, в этих длинных рыжих волосах, которые свободно ниспадали на спину и плечи девушки. Возможно, эта непередаваемая нестандартная красота заключалась в балансе этих внешних качеств.
Девушка медленно и осторожно опустилась в воду, прикрыв глаза. Шварц подполз к ней ближе, наблюдая за тем, чтобы румынка не утонула.
Вскоре Лизель вынырнула из воды. Когда Мареш открыла глаза, то с необычайным удивлением взглянула на Кёнинга:
- Что-то не так?
- Нет. Просто немного задумался. – Сказал он, осторожно приобняв девушку за плечи одной рукой, другой уже заботливо моя и перебирая длинные рыжие волосы румынки.
Судя по тому, как она покорно застыла, потупив взгляд, можно было понять, что для девушки это был приятный процесс, который её смущал.
После подобного совместного мытья Шварц заботливо помог Лизель одеться, после чего оделся сам:
- До сих пор не могу понять, почему такое хрупкое и прекрасное существо как ты пошло партизанить. – Сказал он после того, как они пошли обратно в комнату:
- Чего же тут непонятного? – Спросила Лизель, кутаясь в одеяло и внимательно глядя на Кёнинга. – Во-первых, это была попытка хоть как-то спасти родину от захватчиков и, что греха таить, вымещение бессильной злобы. Во-вторых, это была просто месть. Банальная и тупая месть за родственников, которых отняла у меня эта война. В-третьих, из-за войны я не смогла обучаться дальше. - Девушка печально вздохнула. – Дело в том, что до войны я очень хотела стать врачом, а если точнее, то хирургом. Все отговаривали меня от этого решения, аргументируя, что будет тяжело, и что все врачи женского пола – старые девы. Но меня привлекала эта профессия. Возможность открытий, которые могли бы помочь людям, возможность спасать больше людей и возможность получать новые знания. Но началась война, с приходом которой всё изменилось. Я даже не успела поступить в университет. – Мареш покачала головой, поджав ноги.
Шварц обнял девушку, внимательно посмотрев на неё:
- Врач-хирург? Странная профессия для такого хрупкого создания. – Заметил он, приподняв голову Лизель за подбородок. – Но всё же я считаю, что ты была бы хорошим врачом.
С этими словами Кёнинг поцеловал Мареш, прикрыв глаза:
“Пока лучше повременить с моими планами на неё. Пусть сначала привыкнет.” - Подумал немец, углубив поцелуй и чувствуя, как девушка оцепенела, пребывая в растерянности и смущении.