Усугубляли ощущение и любопытные взгляды всех этих незнакомых женщин, которым Яр и не думал представлять спутницу. Только на прямой вопрос зеленщицы расплывчато ответил – гостья. Лета и сама не видела смысла представляться соседкам и продавщицам, которых видела первый и последний раз в жизни, да и не вдруг объяснишь, кто она такая и как здесь оказалась. Но…
Глупые ощущения, глупая ситуация, и особенно глупо, что общался он так со всеми, кроме нее. И вроде бы радоваться должна, сама этого добивалась, но избавиться от глупого ощущения подобные рассуждения не помогали.
Когда после зеленной лавки Яроплет сообщил, что теперь можно и домой, Лета вздохнула с облегчением и всю оставшуюся дорогу мучилась вопросом: надо ли объясниться с фениксом и о чем-то его попросить или нет, а если да, то какими словами и, главное, о чем? Но так и не пришла ни к какому итогу, а там они уже добрались до места.
Квартира у Вольнова оказалась небольшой, но для одного человека – вполне просторной. Две комнаты, спальня и «вторая», как ее назвал хозяин, проводя экскурсию, а кроме того – компактная, но все-таки не тесная кухня, уборная и маленькая ванная, куда собственно ванна не влезла, только умывальник и душевая кабина. Квартира выглядела явно жилой, не пустующей, но, похоже, бывал здесь хозяин нечасто. Оно и понятно, основная часть его жизни проходит на заставе. И все равно Летана осматривалась с интересом: по жилью вполне можно составить представление о его хозяине.
Представление, правда, складывалось довольно странное. Все обставлено без изысков и оглядки на моду – светлые обои с ненавязчивым рисунком, основательная добротная мебель. Много книг, но никаких статуэток, портретов и прочих безделушек, если не считать нескольких вышитых картин на стенах, очень неожиданных рядом с этим человеком. Вообще вся обстановка не очень-то сочеталась с фениксом: здесь было просто, надежно и пустовато, при чем тут Вольнов? То ли Лета чего-то не понимала, то ли жилье это обставлял кто-то другой, а нынешний хозяин лишь поддерживал порядок, и вышитые картины на стенах подталкивали к последнему варианту и наводили на мысли о какой-то женщине. Наверное, мать позаботилась о сыне, потому что жены у него явно нет.
Неожиданно Яроплет оказался решительно не настроен на флирт. Лета, морально готовая к неизбежным шуточкам с предложением разделить достаточно широкую постель, без лишних слов получила в распоряжение диван, подушку и одеяло. Потом феникс принес из комода в спальне постельное белье и даже как гостеприимный хозяин собрался помочь с устройством ночлега.
Но когда Яр наклонился, его резко повело вперед и вбок, так что он едва не протаранил лбом стену, однако все-таки извернулся и с грохотом упал на диван, выругался и тут же, цепляясь за мягкую спинку и воздух, попытался подняться. Лета на мгновение растерянно замерла над расстегнутым чемоданом, откуда доставала в этот момент пижаму, а потом вдруг осознала: «бледненьким» феникс был не только в воображении знакомой зеленщицы, его лицо в прямом смысле отливает синевой.
– Сиди! – Летана сорвалась с места.
То ли от неожиданности, то ли она невольно задействовала сцепку, но Вольнов оставил свои неуклюжие попытки подняться, осел расслабленно, запрокинул голову. Шмыгнул носом, из которого пошла кровь.
– Тошнит? – спросила Лета, оперлась коленом о диван, ладонью – о его спинку. Второй рукой мягко обхватила горло мужчины, одновременно находя кончиками пальцев пульс под челюстью и оценивая состояние пациента диагностическими чарами.
– Да нормально со мной все, – поморщился Яроплет. Вибрация голоса под ладонью сбила со счета, но Лете и без пульса все стало ясно.
– Тебя в детстве не учили, что врать нехорошо? – мрачно спросила она и полезла в чемодан за аптечкой.
– Так то в детстве! – хмыкнул Вольнов, приоткрывая глаза, опять шмыгнул носом и, недовольно поморщившись, достал из кармана серый застиранный платок. Судя по виду, стирали его вместе со штанами.
Но с места феникс все-таки не тронулся. Его интересовало, что предпримет гостья. А еще сидя не кружилась голова, и провести так пару минут, оправдываясь перед собой любопытством, было приятно. Хотя про тошноту она зря сказала: до сих пор он об этом не задумывался, а стоило спросить, и сразу стало понятно, что головокружение и мерзкая слабость – это еще не все.
Тем временем Лета вернулась на диван с небольшим плотным чемоданчиком. Когда она его открыла, комнату заполнил характерный лекарственный запах – резкий, горьковатый, сейчас он казался неожиданно приятным.