— Не-а, Гробыня, лучше ты мне скажи, зачем пожаловала в Тибидохс? У тебя вроде на Лысой Горе строится замечательная карьера телеведущей, — с напором начала Таня. — С Грызианой вы лучшие подруги, обнимаетесь на камеру, шутите, улыбаетесь в свои тридцать два. Или в датском королевстве снова развал, м-м-м? Да ещё дев, в свою комнату идущих, пугаешь. Я ведь с перепуга могу и контрабасом треснуть!
Гробыня сидела, опешив. Такого напора она не ожидала, впрочем, Гроттер никогда тихоней не была. С того момента, как их поселили в одной комнате, они монотонно отравляли друг другу жизнь. Таня с самого детства была остра на язык, ещё маленькая, рыжая, со смешной родинкой на носу, она выдавала такие эпитеты, что даже взрослые вряд ли могли бы себе такое позволить. С ней мало кто спорил, зато Гробыне уж точно не было скучно.
Немного придя в себя, Горбыня нахмурилась — уж очень она не любила, когда на неё давят.
— Слушай, дева, жизнью обиженная, не твоего ума дело, зачем я приехала сюда. Закрой свой маленький ротик и отвернись. Ты мне ауру портишь!
Склепова заметила, что Гроттер начинает злиться и сменила гнев на милость:
— Да ладно, Танюш, успокойся, расслабься. Давай я тебе чаёк заварю с ромашкой, у меня и рогалики есть, как ты любишь... Но не хочешь — не надо. Только не метай в меня гром и молнии. Сарданапал меня попросил приехать по какому-то очень срочному делу, так что какое-то время я поживу тут. Ты же рада? Я вижу, что рада.
По Таниному лицу было видно, что она будет рада, если на Склепову упадёт стена, и она её больше никогда не увидит. Но эти размышления прервал зудильник, громко затрещавший в шкафу.
— Таня и Гробыня, зайдите ко мне в кабинет. Срочно! — раздался голос академика Черноморова, который по совместительству был пожизненным директором Тибидохс — школы для трудновоспитуемых волшебников.
Девушки переглянулись.
* * *
Таня и Гробыня стояли перед кабинетом директора, ожидая приглашения. Сфинкс на высоких резных дверях, сделанных из редчайшего красного дуба, рычал на них, всем своим видом показывая, что без разрешения Сарданапала девушки не войдут. Особенно он пылал ненавистью к Гробыне. Она забавы ради на третьем курсе подожгла ему лапу. Потом месяц не выходила из своей комнаты — под дверями её ожидал разгневанный сфинкс. Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы не вмешательство директора. Он стер память об инциденте сфинксу, а Склепову отправил собирать дождевых червей для своих темно-магических книг. Хотя Сарданапал и стёр память, но сфинкс жутко недолюбливал Склепшу.
Таня набралась смелости, постучала в дверь.
— Открыто, — услышала она голос директора, — входите, девушки.
Дверь гостеприимно отворилась. Таня вошла первой, за ней бочком протиснулась Гробыня, молясь всем богам, чтобы сфинкс её не тронул.
Таня оглянулась: персидские ковры ХIX века, развешанные по стенам, так и пестрили красками. Жёлтые, зелёные, красные, фиолетовые цвета переплетались в необычные узоры, изображая диковинных животных, которых сам Тарарах ещё никогда не видывал, хотя и жил он на свете уже не одну тысячу лет.
На противоположной стене от директорского стола, сделанного на заказ из красной вишни, висело оружие разных эпох и времён с вырезанными на нём защитными рунами от сглаза и воровства. Пожалуй, не нашлось ещё такого глупца, который осмелился бы залезть к директору в стол, иначе его останки пришлось бы сметать веником.
Копья, щиты, сабли, луки, натаганы... Часть из них была обычной, а часть заговоренной. Выпущенная стрела попадала точно в яблочко, копья на расстоянии нескольких километров поражали цель. На щиты были наложены такие защитные чары, что никакое оружие не смогло бы навредить хозяину, и чтобы суметь вместить такое количество ценных вещей, на стену было наложено заклинание расширения пространства(1). Все это было подарено Сарданапалу в те времена, когда он ещё работал в министерстве Продлыглых Магций(2) по международным делам. Так как его служба в министерстве выпала на средние века, чтобы ускорить поставку печати или подписи, ему несли ковры, оружие, перец, который в те времена оценивался дороже золота, и всякие магические штуки, для которых в Тибидохсе была отдельная заговоренная комната, чтобы ученики туда ненароком не залезли.