И вот иду я мезенскими лугами, иду в знаменитое село Кимжу. Одни говорят: десять километров до нее, другие — пятнадцать — кто считал все извивы луговых тропинок? Местные жители этим путем редко ходят — все больше на лодках. Мог бы и я попасть попутной лодкой, да не захотел лишиться радости пройтись лугом. Тропка то к реке подойдет, покажет речные виды, то отвернет за кусты на лужок со стогами. Луга не бывают безлюдны, кого-нибудь по пути обязательно встретишь и осведомишься, верно ли идешь, не сбился ли? Чуть отклонишься от верной тропы и заблудишься в «зеленых джунглях» — в непролазных кустах среди озер и болот.
Пасется на лугу стадо, поодаль у костерка расположились трое пастухов. По всем правилам надлежит подойти к ним, познакомиться. Пастухи подробно объясняют мне дорогу.
Иду указанным путем мимо трех стогов на кривую березу, выхожу к Домашнему озеру, узкому, вытянувшемуся на несколько километров. А дальше новые озерки, кусты, еловые островки. Менялись картины, менялась погода — ветер разнес облака, проглянуло солнце. Дорога пошла на угор, повела сосновым бором. Невысок бор в зоне крайнесеверной тайги, но весел, пахуч, пронизан солнцем. Вдоль дороги, куда ни взглянь, из мохового подстила торчат шляпки белых грибов, а про другие и говорить не стоит, можно сказать, немного лишь преувеличив, что грибов больше, чем деревьев.
Уже здесь, на лесной дороге, зарождалось предчувствие сказки. Ведь к сказке ведут не широкие дороги, а такие вот луговые и лесные тропки. Идешь бором — и вдруг лес расступается, и на опушке — ворота, не иначе — ворота в сказку. Я сказал, как водится: «А ну, покажись, чудо чудесное!» Ворота скрипнули и распахнулись, и она, сказочная Кимжа, предстала взору.
У тихой речки вдоль речной излучины лежал неведомый деревянный городок. Были в этом городке статные избы-хоромы, и церковка, взметнувшаяся ввысь острым шатром, и высокие амбары, и мельницы за околицей, и кресты возле домов. Красота прошлого сохранилась здесь нетронутой.
Много я видел красивых деревень на Двине, на Онеге, на самой Мезени, но нигде не встречал такого прекрасного ансамбля, как в Кимже. Весь строй изб настолько гармоничен, ясен, что и не расположить лучше, чем сложилось. Деревня лежит картинно, откуда ни взглянешь — отовсюду она хороша. Все, чем восторгаемся мы в народном зодчестве, — все здесь есть. Это поистине заповедное село.
У нас много пишут о музеях под открытым небом. В ряде северных областей стремятся собрать памятники деревянного зодчества в одном месте. Большой известностью пользуются Малые Карелы под Архангельском. В Малых Карелах я был, и оставили они во мне впечатление двойственное. Радует то, что памятники здесь заботливо охраняются и старательно реставрируются. Но я-то видел многие из них там, где они искони стояли, и в Карелах воспринимал их как копию. Общеизвестно, что памятник архитектуры, в отличие от других произведений искусства — картин, скульптур, небезразличен к местонахождению, что он органично связан с природой, с окружающим пейзажем. Особенно относимо это к деревянному зодчеству, и тот, кто бывал в северных деревнях, это знает.
Говорят, возражая, что, собрав памятники в одном месте, они становятся удобны для осмотра, не надо никуда ездить, совершать порой нелегкий путь. Я же думаю, чтобы понять северную архитектуру, непременно надо путешествовать по рекам и лесным дорогам, жить в деревнях, видеть северян, и тогда прошлое и настоящее свяжется воедино и памятник зодчества покажется не мертвым экспонатом, а живой рукотворной красотой. Сам Север наш — неповторимый, единственный во всем мире, музей под открытым небом!
Говорят, и не без основания, конечно, и много тому примеров, что на местах памятники часто гибнут от небрежения, и потому всего надежнее сберечь их, если поставить в одном месте. Но есть и иной выход: реставрировать памятники на местах.
Пример перед глазами — Кимжа. Как везде по Мезени, занимаются здесь люди сельскохозяйственным трудом: косят сено по берегам речки Кимжи, разводят племенной скот. Как многие мезенские селения, имеет село давнюю историю, начиная с XVI века. Славилась когда-то Кимжа литыми изделиями из меди: колокольцами, поясными бляхами для коновалов. Мезенские коновалы исстари известны на Севере. Богато село фольклорными россыпями: зайдите в клуб, послушайте, как поют женщины в старинных нарядах. Наконец, взгляните на саму Кимжу: вот она раскинулась над красной полосой невысокого обрывистого берега. Уберите из пейзажа Одигитриевскую церковь с острым, как шпиль, шатром на средокрестии бочек — единственный на Мезени памятник XVII века — и пейзаж лишится заглавной вертикали. Или лишите сельскую околицу двух оставшихся мельничек — и опять утратится цельность сельского ансамбля. А ведь уникальная кимженская церковь находится в плохом состоянии, а мельнички и вовсе в аварийном. Неужели лишить Кимжу ее исторической памяти, ее красоты?