В результате через месяц они встретились снова; на сей раз инициатива принадлежала Этьену. «Надеюсь, сегодня ты останешься со мной дольше, чем в прошлый раз», – написала она в ответной эсэмэске. Он ответил одной короткой фразой: «Останусь на всю жизнь». И, отправив ей это послание, тут же его стер. Они решили ни в коем случае не садиться при встрече. Лучше всего разговаривать на ходу. Вот так они шли вдоль Сены. Небосвод был идеально-серого цвета. Ирис описывала свою жизнь в Сиднее – откровенно, не стараясь ее приукрасить. Она инстинктивно чувствовала, что, если им суждено опять сойтись, Этьен должен знать о ней все. И рассказала ему, что два года была замужем за австралийцем. Этьен не верил своим ушам: он всегда считал, что Ирис не признает брака. Эта новость поразила его в самое сердце, как удар кинжала. Неужели она смогла полюбить кого-то так сильно, что согласилась на замужество?! Ему было невыносимо сознавать это. А главное, у него не осталось больше никаких сомнений на свой счет; все, что он сейчас чувствовал, свидетельствовало лишь об одном: его любовь к Ирис вспыхнула с новой силой. А та продолжала рассказывать: вспомнив о своих бретонских корнях, она открыла маленькую блинную в рабочем квартале, и дела пошли очень успешно. Им с мужем пришлось работать без устали; по правде говоря, в будни они виделись довольно редко. И только на уик-энд иногда уезжали за город. Спали под открытым небом и уверяли друг друга, что все у них превосходно. Но такие моменты бывали редки, а каждодневная рутина становилась все более угнетающей. Довольно скоро Ирис начала спрашивать себя, что она делает здесь, вдали от родины? Она тосковала по Франции, стремилась к ней всем своим существом. Не пропускала ни одного французского туриста, встреченного на улице, смотрела дурацкие передачи на «TV5 Monde»[12], лишь бы услышать родной язык. Теперь Франция казалась далекой, такой безнадежно далекой, что иногда ее одолевали сомнения: да существует ли эта страна вообще где-нибудь на земле?
Муж Ирис уже догадывался, что ее мучит. Поженившись, они сообща решили вскоре завести детей. И он стал надеяться, что она забеременеет. Это была самая надежная гарантия того, что жена останется с ним. И то, чего они желали, случилось. В течение нескольких дней она была безмерно счастлива. Он повел ее в дорогой ресторан, чтобы отпраздновать это событие, и там, за столом, они начали придумывать имя для ребенка. Словом, все обретало конкретные очертания.
Ирис понадобилось еще несколько дней, чтобы осознать печальную истину: это счастье означало бесповоротное укоренение в Австралии. И ее внезапное прозрение поставило под вопрос радость материнства, а в конечном счете вылилось в чувство гадливости[13]. Теперь она считала ребенка, которого носила, врагом своего собственного будущего. И, не поговорив с мужем, в полной уверенности, что он попытается ее разубедить, обратилась в клинику с намерением сделать аборт. Перед операцией ее несколько раз спросили, уверена ли она в своем решении. Ирис пришла в растерянность: впервые перед ней встал выбор между двумя возможными судьбами. И все-таки она подтвердила свое намерение, что не помешало ей выйти из клиники в полном отчаянии. До самой ночи она блуждала по Сиднею, почти не узнавая город, не отвечая на непрерывные звонки мужа. В конце концов она вернулась домой и призналась ему в содеянном. Он остолбенел, не в силах поверить и двинуться с места. Потом пролепетал: «Не может быть… не может быть… не может быть!», трижды повторив эти слова, как заклинание, способное изменить жестокую правду; увы, ее ничто уже не могло изменить. Он еще с минуту помедлил, пытаясь понять жену, которая внезапно стала ему чужой.
Но она молчала. Да и о чем говорить? Беспощадный факт был налицо. И его обуяло безумие, он вдребезги разнес всю мебель в гостиной. Вот этой сценой разгромленной квартиры и закончилась австралийская жизнь Ирис.
12
«TV5 Monde» – ведущая мировая развлекательная телевизионная сеть, вещающая на французском.
13