— Какая возвышенная мудрость! — с облечением воскликнули собравшиеся.
— Итак, давайте вернём саду некоторую первобытность и первозданность, продолжила фея Гризла. — Подходящим местом я считаю Английский газон.
Во-первых, потому, что он граничит с нашей территорией, а во-вторых, потому, что, насколько мне известно, Овца так и не появилась.
Всех присутствующих охватило безудержное ликование. «Ура!» — вскричали эти господа. — Да здравствуете наша шестиногая императрица!»
— Мы начнём войну, как приказано, точно по графику, — заявила эта великая повелительница. — Но для начала мы её спрячем.
Дело в том, что войну можно спрятать так же, как шапку или носовой платок.
Глава седьмая. Изгнание Прилепы
В то же утро Прилепа постучалась в черепок Цветочного горшка, служившего дверью, и радостно крикнула:
— Можно войти?
— Не можно, а должно, — ответил изнутри Миловзор.
— Почему должно? — спросила, входя, Прилепа. — Ты мог бы выйти с таким же успехом.
— Нам с тобой нужно поговорить, — сказал Миловзор, всё ещё сидевший на земле. — Сегодня ночью я принял одно решение. И незачем подбирать подол и рассиживаться. Потому что решение принято и особому обсуждению не подлежит.
В таком мрачном тоне Миловзор ещё никогда с Прилепой не говорил. Она послушно остановилась и настроилась на короткий разговор, хотя предпочитала обстоятельные беседы.
— Прилепа, — сказал Миловзор. — Мы должны расстаться. Навсегда.
— Ты больше меня не любишь? — испугалась Прилепа.
— Глупости, — сказал Миловзор.
— Что в этом глупого? — сказала Прилепа.
— Если приходиться расстаться, да ещё навсегда, то больше не имеет значения, любишь или не любишь, — пустился в философию Миловзор. — Ведь тогда всё пройдёт, как будто ничего и не было.
— Ты меня прогоняешь? — сказал Прилепа.
— О боже, — заорал Миловзор. — Сколько раз повторять тебе одно и то же?
Прилепа расплакалась.
— Что я такого сделала? — рыдала она. — Это потому, что я иногда говорю лишнее?
В этот момент Миловзору больше всего на свете захотелось обнять её и погладить по голове. Вместо этого он сказал:
— Ты хочешь, наконец, услышать, почему я так решил?
Прилепа кивнула.
— Всё равно скажи, — сказала Прилепа.
— Что ж, — сдался измученный Миловзор. — Так я и знал.
И он исполнил её желание, поведав обо всём.
— Мне грозит страшная опасность. И если ты останешься со мной, я втяну тебя в это дело, и ты тоже окажешься в опасности. Вот почему ты должна меня покинуть.
— Пусть я не смогу тебе помочь, — захныкала Прилепа. — Но почему ты прогоняешь меня навсегда? Я могла бы вернуться к тебе потом.
— Чёрт возьми, — сказал Миловзор, — Разве непонятно, что ты мне помешаешь?
— Непонятно, — сказала Прилепа.
— Но я не могу думать одновременно о своём опасном деле и о тебе! — вышел из себя Миловзор. — Случись что со мной, ты будешь переживать, а это мне помешает. Поэтому отстань от меня.
— Не буду я переживать, ни чуточки, — сказала Прилепа и вытерла слёзы, капавшие на нос. — Кто будет переживать из-за такого дурака?
— Погоди, — сказал Миловзор. — Ты куда?
— Я ухожу, — сказала Прилепа. — Принятое решение особому обсуждению не подлежит, так ведь?
Она выбежала за дверь, но потом всё-таки вернулась.
— Кстати, какая опасность тебе угрожает?
— Тебя это больше не касается, вот и радуйся, — сказал Миловзор.
— Вот я и радуюсь, что ты меня больше не касаешься, — сказала Прилепа и хлопнула черепком с такой силой, что с краёв Цветочного горшка посыпались глиняные крошки.
— Уфф! — сказал сам себе Миловзор. — Обошлось. Я думал, будет хуже. Конечно, она рассердилась. Но на то она и девчонка, чтобы немного разозлиться.
Прилепа быстро вернулась в своё гнездо и собрала пожитки. У неё было пять пар трусиков, она перевязала их лентой, приколола к ней бант, вылезла из гнезда и зашагала по направлению к выходу из сада.
Солнце светило во-всю. На фоне бледно-голубого неба отлично смотрелись высокие августовские штокрозы, их толстые стебли были усыпаны бесчисленными цветами, похожими на пёстрые уши.
— А, Прилепа! Сегодня есть de bon matin? — окликнула её с ветки Французская белка. — Какой погода! Formidable, admirable, beaucoup de soliel, ты понимать?
— Доброе утро, Французская белка! — крикнула в ответ Прилепа.
На другой ветке сидела ещё одна белка.