Три года она делила с ним кошмарный быт военных лагерей, где у самых шатров выли бродячие псы, а вороны терзали свежие трупы спартанцев и афинян, безудержный разгул победителей в захваченных городах и тяготы конных походов. И всюду перед Необулой представала одна и та же картина: там, где еще совсем недавно бурлила и цвела жизнь, оставались лишь облака пепла на ветру; люди хоронили своих мертвых, плакали на могилах, а потом снова бросались в бой, повинуясь древней жажде крови, вечной спутнице человека. Необула лечила раны возлюбленного поцелуями и целебной смолой и преданно охраняла его краткий сон. Беспокойство — главный закон жизни, любил повторять Алкивиад. Разве море бывает совершенно спокойным? Виданное ли дело, чтобы звери не боялись ни охотников, ни голода? Борьба за выживание оттачивает разум, обостряет чувства и помогает людям идти вперед, оставляя на обочине слабаков; не только смертные, но и сами олимпийские боги соперничают друг с другом. Демократия — грандиозный самообман, который вот-вот рассеется. Никто не хочет быть рабом и гнуть спину на другого, но разделение на рабов и господ обусловлено самой природой человека, оно не исчезнет, даже если рабство в один прекрасный день отменят. Общество, в котором все равны и происхождением, и богатством, и талантами, так же реально, как мирная жизнь без войн и лишений, а потому никакому городу не помешают хорошо вооруженные армия и флот. В душах у нас от рождения горит дивное пламя, которое заставляет нас идти вперед и жаждать новых побед. Рано или поздно на нашем пути встают непреодолимые преграды, и тогда каждый выбирает, сдаться или довериться судьбе и смело броситься на препятствие. Я хорошо снарядил свои корабли, я выбрал ладный щит, который укроет меня в бою, у меня есть меткое копье и острый меч, я сплю очень чутко и не доверяю даже собственной матери. Я до сих пор жив, несмотря на козни врагов, потому что бегу из края, где зреет предательство, вечно бегу, словно блуждающая звезда. Нет у меня господ, никто надо мною не властен.
ГЛАВА VII
Необула встретила двадцать вторую весну вдали от родины, вместе с Алкивиадом. Война затягивалась, и Афины предпринимали отчаянные попытки возродить свой флот, изрядно потрепанный в бесконечных битвах. Однако задача казалась непосильной: главный источник афинского богатства — Декелейские шахты[41] — оказались в руках врага, вместе с самыми богатыми островами; город потерял тысячи людей и большую часть кораблей. Надежды почти не осталось. Став стратегом, Алкивиад сумел поддержать боевой дух усталого войска и одержал несколько важных побед, внушив афинянам слабую веру в благополучный исход. На свою беду полководец совершил непоправимую ошибку: непомерно самолюбивый и гордый, он предпочел прослыть предателем, но не подчиниться приказам другого военачальника[42]. Так Алкмеонид стал врагом Афин. Соотечественники разочаровались в нем навсегда.
Жизнь Алкивиада клонилась к закату. Стратег не желал возвращаться в свое отечество униженным и сломленным. Оставалось только бежать и скрываться. Алкмеонид вместе с Необулой и горсткой верных рабов отправился в приграничную Фракию, где среди скал одиноко высилась Херсонесская крепость.
Оказавшись вдали от боевых действий, Алкивиад сделался совершенно невыносим. Он возненавидел весь мир и самого себя в придачу. Бывший стратег почти перестал видеться с людьми. Ничто, кроме войны, его не интересовало.
Алкивиаду было сорок шесть лет, и он чувствовал себя глубоким стариком. Он был разбит, побежден. В один прекрасный день Алкмеонид признался Необуле, что больше ее не любит, и отослал ее обратно в Афины. Женщина поняла, что не в ее власти сделать опального полководца счастливым. Она покорилась и навсегда покинула возлюбленного.
Во время долгого пути домой, в котором ее сопровождали лишь несколько рабов, у гетеры было достаточно времени, чтобы поразмыслить о своей жизни. Как ни странно, она почти не помнила детство. В памяти Необулы сохранились лишь разрозненные, туманные образы: родные голоса под крышей большого дома на склоне холма, пение птиц в запущенном саду, будившее ее по утрам, запах одеяла из козьих шкур, скорпион, выползающий из норы на прогретый солнцем песок, шепот хлебов, в которых она терялась с головой, хор цикад в честь наступления полудня; веселый танец пылинок в тонких лучах, проникающих сквозь щели в досках конюшни, зловещий хохот стервятников в ночи, когда тетка умерла от легочной болезни, обряд очищения после похорон матери. И пышный венок, который она возложила к ногам Афродиты, прежде чем сбросить тунику — последнюю, ненадежную защиту невинности — и обнаженной застыть под пронзительным взглядом Аспазии.
41
Декелейские шахты — горные разработки в Аттике; одна из основ экономического благополучия Афин.
42
Автор излагает историю Алкивиада достаточно вольно. На самом деле в 407 г. до н. э., после ряда поражений в битвах со спартанцами, стратега обвинили в измене, и ему пришлось бежать сначала во Фракию, затем в Персию, где он был убит тамошним правителем по наущению спартанских лазутчиков.