— Сегодня я приготовила для тебя нечто особенное.
Заинтригованный Аристофан вскинул брови. Поднявшись на ноги, он покорно протянул гетере руку, давая понять, что готов отправиться с ней куда угодно.
— Берегись, она пожирает мужчин! — веселился Кинезий.
— Боги избрали для меня поистине сладостную смерть! — отозвался Аристофан с блаженной улыбкой.
Гетера увлекла комедиографа в большую комнату без мебели, все убранство которой составляли толстый ковер и разбросанные по углам подушки. Аристофан слышал, что самые богатые посетители готовы заплатить баснословные суммы за право побывать в тайных покоях, недоступных простым смертным, но ему самому такое было, разумеется, не по карману. И вот теперь, благодаря щедрости Необулы, комедиографу представилась возможность испробовать самых изысканных наслаждений, знакомых лишь посвященным. Меж тем, гетера приступила к таинственному и жуткому ритуалу, который и пугал, и возбуждал одновременно. Заставив Аристофана раздеться, она сковала его по рукам и ногам.
— Весьма любопытно, — пробормотал комедиограф.
Аристофан стоял на четвереньках, короткие цепи почти не позволяли ему двигаться. Гетера зашла сзади и ласкала ему ягодицы и живот. Грудь Необулы касалась спины Аристофана, ее рука змеей скользила к низу его живота, легонько царапая кожу. Комедиограф чувствовал, что теряет голову. Вот рука женщины легонько сжала его пенис. Аристофан дышал тяжело и прерывисто.
— Ты мой раб.
— Я твой раб, госпожа.
Пальцы гетеры на мгновение разомкнулись и тут же снова сомкнулись на основании пениса, вырвав у мужчины стон муки и восторга. Он ждал, затаив дыхание, но гетера уже принялась гладить его ягодицы, глубоко проникая между бедер. Аристофан словно погружался в кипящую лаву. Но ласки внезапно прекратились.
— В чем дело?
— Мне понадобится конский жир. Подожди минутку.
— Конский жир? — перепугался Аристофан.
Но Необула уже выскользнула из комнаты, оставив его одного, в нелепой и унизительной позе. Аристофан робко огляделся, стараясь не думать о сковавших его кандалах. Внезапно послышался чей-то смех. Комедиограф вздохнул было с облегчением, но тут же понял, что это не гетера. Смеялся мужчина. Повернув голову, насколько это было возможно, Аристофан побелел от ужаса: в комнату вошел Анит, один из самых свирепых его кредиторов. Усевшись на должника верхом, Анит ухватил Аристофана за волосы и резко запрокинул ему голову.
— Как приятно видеть тебя здесь, в столь удобном положении, — промурлыкал он сладким голоском, в котором таилась смертельная угроза, — а то ты взял привычку водить меня за нос.
— Я как раз собирался тебя разыскать, клянусь!
— Очень хорошо! Значит, ты готов вернуть мне три тысячи сто драхм?
— Так много? Я же брал ровно три тысячи.
— Это было еще в прошлом году. С тех пор успела смениться не одна луна.
— Да, да, конечно, не беспокойся. Я заплачу на этой неделе.
— Надеюсь, на этот раз ты не врешь, для твоего же блага.
— Да нет же, точно. Я обязательно заплачу.
Анит разжал кулак, но слезть со спины комедиографа не спешил. В комнате повисла тишина. Аристофан гадал, какое унижение последует теперь. Новая пытка не заставила себя ждать: по шее и спине комедиографа побежали горячие струи. Мучитель вновь разразился злобным смехом.
В этот момент дверь отворилась. Аристофан боялся повернуть голову, чтобы моча не попала в глаза, однако он почувствовал, что кредитор разом сник. Анит соскочил со своего должника и, потупившись, вышел вон. Судя по всему. Необула имела над ним огромную власть.
Женщина вытерла Аристофана полотенцем и поинтересовалась, как он себя чувствует.
— Лучше отвяжи меня, крошка, хватит на сегодня.
— Еще чего, Аристофан. Я привыкла все доводить до конца.
Щедро смазав деревянный фаллос конским жиром, Необула резким движением вонзила его Аристофану между ягодиц. Комедиограф завопил и попытался вырваться, но цепи его не пускали, а гетера неумолимо вонзала свое орудие все глубже, разрывая ему внутренности.
Аристофан выл от боли и дергался, цепи мелодично звенели. Потом он замер, плача от нечеловеческой боли, уже не чувствуя никакого возбуждения, а деревянный фаллос проникал в него все глубже.
— Прекрати! Я больше не могу! — взмолился Аристофан.
Она прошептала ему на ухо:
— Любви без боли не бывает.
Необула начала водить фаллосом туда-сюда, имитируя движения мужчины во время совокупления, свободной же рукой она ласкала чресла своей жертвы. По бедрам Аристофана побежали струйки крови вперемешку с растопленным жиром. Женские и мужские голоса слились в один протяжный стон; гетера стонала от удовольствия. На пике блаженства. Необула вырвала фаллос из зада комедиографа и сунула ему в рот.