— Что же получается… — поспешно проговорил софист. — Сократ прогнал тебя, и ты не смог этого пережить. Он поневоле стал виновником твоих бедствий.
Антемион хрустнул пальцами:
— Ты попал в самую точку, дружище.
— А в чем состоял путь истины?
— Прежде всего, нужно было заменить ложные идеи…
— Верными?
— Его собственными.
— Должно быть, Сократ выбрал тебя, потому что ты был молод, богат, происходил из влиятельной семьи и нуждался в наставнике.
Антемион махнул рукой и велел принести еще вина.
— А что приключилось с Платоном?
— Я сам познакомил его с Сократом, а потом горько пожалел. Платону, как и мне, не хватало отца. Он осиротел шести лет от роду и ненавидел своего отчима так яростно, что пытался поджечь их с матерью супружеское ложе. У Платона был дядя, небезызвестный Критий. Он обучил племянника сочинять элегии, складывать гекзаметры и презирать демократию, так что в лапы Сократа наш Платон попал хорошо подготовленным.
«Мысль омывает человеческую душу, подобно тому, как кровь омывает сердце», — с чувством процитировал Продик. ~~ Откуда это?
— Это написал кровавый тиран Критий. Он был гениальным лириком.
— Сократ и Критий, — продолжал сын Анита, — были старыми друзьями. Накануне побега в Фессалию Критий долго говорил с философом и поручил ему присматривать за Платоном. С того дня наша дружба дала трещину. Платон занял мое место, и я не мог смириться с этим. Платон сделался высокомерным и заносчивым, окончательно рассорился с матерью, а с отчимом, видным демократом и послом в Персии, полюбил спорить о политике. Ты не поверишь, но старый плут с козлиной бородой Платона просто боготворил. Наконец-то у него появился достойный ученик, который во всем станет следовать его учению и в один прекрасный день, возможно, решит судьбу Афин. Правитель, который будет голосом и тенью своего наставника. А я топил свое горе в кувшине с вином и больше всего на свете хотел умереть. Я привык во всем зависеть от Сократа и не понимал, как жить дальше. Вот и вся история о том, как Сократ загубил мою жизнь. Сначала подобрал, а потом выбросил на дорогу.
— Зато теперь ты свободен от наваждения.
— Вино обостряет ум и память. Хочешь секрет, приятель: я помог отцу обвинить Сократа.
Продик помолчал, обдумывая сказанное Антемионом.
— Значит, ты успел помириться с отцом. Молодой человек задрожал. Он стал доказывать, что согласился на это, чтобы осуществить правосудие и спасти свою честь. Отомстить старому врагу. Вновь обрести семью. Отдать старые долги, прежде чем сойти в царство Аида.
Антемион дрожащей рукой поднял кубок. Молодой человек почти забыл о собеседнике, погрузившись в пучину застарелой боли. В его глазах, смотревших сквозь «конченные стены таверны, мимо помойки и грязного пустыря, в какую-то несуществующую даль, вспыхивали огоньки неутоленной ярости. Продик знал, что означает этот взгляд.
— Кто убил твоего отца?
Этот вопрос моментально вывел Антемиона из хмельного оцепенения:
— Если бы я знал, кто убийца, он давно был бы мертв.
— Мы говорили о Платоне.
— Платон сильный человек, настоящий фанатик, но не убийца.
— Откуда ты знаешь?
— Платон из тех, кто управляется с пером лучше, чем с ножом. Сейчас он заперся у себя в Мегаре, чтобы записать великие мысли своего учителя, по памяти.
— Он мог нанять убийцу.
— Едва ли. Ты знаешь, сколько восторженных юнцов окружало Сократа? Я сам был таким, а Платон таким и остался. Тот, кто живет идеями, не думает о мести. Он не способен к активным действиям.
— Возможно, ты и прав, — признал Продик.
— Хочешь знать, что я думаю?
— Разумеется, я за этим и пришел.
Антемион огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, что их никто не подслушивает, и понизил голос.
Я думаю, его убили заговорщики, которые хотели спасти Сократа?
Он узнал их имена?
Это мне как раз неизвестно. Мне отец ничего не говорил, хотел сначала все выяснить и донести судьям.
Антемион глубоко вздохнул и закатил глаза. Выглядел он ужасно. Молодой человек протрезвел, но казался совсем больным. Взяв себя в руки, он продолжал:
— Ходят слухи, что друзья Сократа пытались его освободить. Это правда, я точно знаю. Он отказался, хотел принести себя в жертву. Чтобы весь город терзался муками совести: а что если мы казнили невиновного? Что если он был прав? Сократ хотел остаться в истории героем, достойно принявшим несправедливое наказание.