Сакариус Топелиус
ДВЕ СОСНЫ
Далеко‑далеко на севере, в дремучем лесу, росли две огромные сосны.
Они были такие старые, такие старые, что никто – даже седой мох – не мог припомнить, были ли они когда‑нибудь молоденькими, тоненькими сосенками.
Маленькие бледно‑розовые цветочки вереска, которые росли в лесу, с удивлением задирали кверху свои головки и робко шептали:
– Ах, неужели и мы будем такими же большими и такими же старыми?
Весною в густых ветвях этих сосен веселые дрозды распевали свои песни. А зимой, когда птицы улетали, а лесные цветы прятались под снежное одеяло, две сосны, будто два великана, сторожили лес.
Зимняя буря с шумом проносилась по вершинам деревьев, сметала снег с веток, выла и гудела так, что весь лес в страхе склонялся перед ней. И только сосны‑великаны всегда стояли твердо и прямо, и никакой ураган не мог заставить их склонить головы.
А ведь если ты такой сильный и крепкий, – это что‑нибудь да значит!
Неподалеку от леса, где росли эти сосны, на самой опушке, был небольшой пригорок, а на пригорке стояла маленькая хижина, крытая дерном.
В этой хижине жил старый лесник со своей женой.
Зимой старик рубил лес и возил бревна на лесопильный завод, – поэтому у него всегда было немного денег, чтобы купить хлеб и масло. А летом он разводил огород, – поэтому в доме у него всегда водилась картошка и капуста.
У лесника и его жены было двое детей – мальчик и девочка.
Мальчика звали Сильвестром, а девочку Сильвией.
Однажды – это было зимой, в самую стужу – брат и сестра пошли в лес, чтобы посмотреть, не попался ли какой‑нибудь зверек или птица в силки, которые они расставили еще с вечера.
И верно, в силок Сильвестра попался белый заяц, а в сидок Сильвии – белая куропатка. Ни живы, ни мертвы от страха, заяц и куропатка сидели в силках и ждали своей участи.
– Отпусти меня, – пролопотал заяц, когда Сильвестр подошел к нему.
– Отпусти меня, – пропищала куропатка, когда Сильвия наклонилась над ней.
Сильвестр и Сильвия очень удивились. Они никогда еще не слышали, чтобы лесные звери и птицы говорили человеческим языком.
Им стало так жалко зайца и куропатку, что они решили их выпустить.
Ну и обрадовались же бедные пленники, когда Сильвестр и Сильвия распутали силки!
– Просите у великанов, о чем хотите! – крикнул заяц на скаку и помчался в глубь леса.
– Великаны всё вам дадут, о чем вы ни попросите! – прокричала куропатка на лету и, шумно захлопав крыльями, скрылась из виду.
И снова в лесу стало совсем тихо.
Сильвестр и Сильвия молча переглянулись.
– Про каких это великанов говорили заяц с куропаткой? – сказала, наконец, Сильвия. – Я никогда не слыхала, что в этом лесу есть великаны.
– И я тоже никогда не слыхал, – сказал Сильвестр.
– Пойдем отсюда, – сказала Сильвия и потянула брата за рукав. – А то великаны еще рассердятся, когда увидят нас здесь.
Но тут вдруг налетел ветер, вершины старых сосен зашумели, и в их шуме Сильвестр и Сильвия ясно услышали голоса.
– Ну, что, дружище, держишься еще? – спросила сосна у своей соседки.
– Держусь, – загудела в ответ другая сосна. – А ты как, старина?
– Что‑то слабею я. Нынче вот ветер обломил у меня верхнюю ветку. Видно, совсем старость пришла.
– Грешно тебе жаловаться! – прошелестела в ответ сосна. – Тебе ведь всего только триста семьдесят лет, а вот мне уже триста восемьдесят восемь стукнуло!
И она тяжело вздохнула.
– Да, много мы видели на своем веку, – прошептала сосна – та, что была помоложе. – Давай‑ка споем про старину, ведь нам с тобой есть о чем вспомнить.
Буря бушевала в лесу, и сосны, качаясь, запели свою песню:
Мы скованы стужей, мы в снежном плену!
Бушует и буйствует вьюга.
Под шум ее клонит нас, древних, ко сну,
И давнюю видим во сне старину –
То время, когда мы, два друга,
Две юных сосны, поднялись в вышину,
Над робкою зеленью луга.
Фиалки у наших подножий цвели,
Белили нам хвою метели,
И тучи летели из мглистой дали,
И бурею рушило ели,
Мы к небу тянулись от мерзлой земли,
И нас ни столетья согнуть не могли,
Ни бури сломить не хотели.
– Да, много нам довелось видеть на своем веку, – сказала сосна – та, что была постарше, – и тихонько закряхтела. – Я вот помню, как прапрадедушка этих детей был маленьким мальчиком и играл здесь у наших корней. Ох, давно это было!
– Пойдем скорее домой, – шепнула Сильвия брату. – Я боюсь этих деревьев.
– Пойдем, – сказал Сильвестр. Ему тоже было страшно, хотя он и не говорил этого.
Но не успели Сильвия и Сильвестр отойти и трек шагов, как увидели отца. В руках у него была веревка, а за поясом топор. Лесник шел и оглядывал деревья, выбирая, какое бы повалить.
– Вот это как раз то, что мне нужно! – сказал он, останавливаюсь около старых сосен. – Ну и сосны! Настоящие великаны!
И он постучал топором по старым стволам.
Но тут вдруг Сильвестр и Сильвия с криком бросились к отцу.
– Милый батюшка, – стал просить Сильвестр, – не тронь этого великана!
– Милый батюшка, и этого не тронь, – просила Сильвия. – Они оба такие старые! Они даже нашего прапрадедушку помнят. А сейчас они пели нам песню.
– Что за глупости вы говорите! – Сказал лесник. – Где это видано, чтобы деревья пели! А вот вашего прапрадедушку они, и правда, могли видеть. Ведь этакие старики! Ну, ладно, пусть стоят, раз вы так просите. Может, они вам еще что‑нибудь интересное расскажут.
И он пошел дальше, в глубь леса, а Сильвестр и Сильвия остались возле старых сосен. Им хоть и было немного страшно, но всё‑таки очень захотелось послушать, о чем еще будут говорить лесные великаны.
Ждать им пришлось недолго.
Скоро вернулся ветер. Он только что был на мельнице и так яростно крутил ее крылья, что искры от жерновов дождем сыпались во все стороны. И сейчас он налетел на вершины сосен с такой силой, – словно ему и тут надо было ворочать жернова.