- Потерпи приятель, - сказал я и осторожно потрепал зверю холку. - В лагере найдем чем тебе перекусить.
- А ты ему приглянулся, Рогир, - с ухмылкой сказал Багмор. - Отец говорил мне, что рыжие волки приносят удачу.
- Удача бы мне сейчас не помешала, - протянул я и вернулся к работе.
К очередному закату мы управились с задачей. Несколько орков из отряда увезли останки к кострищу, пока мы с Багмором и возвратившейся Окиной занимались кормежкой выживших зверей. В этом нам здорово помогла Арви: боевая подруга быстро освоилась в новом лагере, подыскала себе помощников и занялась стряпней. Запасов мяса хватило и на густую похлебку для отряда, и на перекус молодым волкам. Рутинная деятельность, отнявшая много времени, отвлекла нас от грусти и печали, нахлынувших так внезапно. Однако, расположившись на ужин у костров, отряд вновь ощутил на себе прохладу отчаянья.
Неунывающий Шило пытался поднять настроение Васту, травя анекдоты с набитым ртом, но помогало это слабо. Чуть поодаль от них, угрюмые орки окружали Дагзетта братской заботой. Верные зеленокожие товарищи подбадривали будущего вождя, клялись ему в верности и обещали отомстить врагам за совершенное зло. Мы же с Арви, обсуждали ближайшие планы и уповали на то, что к прибытию в крепость Ван Теулинга наши плененные друзья будут живы.
- Пожалуй пойду отдохну, - сказала Арви поднимаясь с лежачего бревна. - Завтра нас ждут долгие сборы.
- Я тебя провожу, - произнес лейтенант и последовал за ней к палаткам.
Доскребая ложкой остатки горячей еды, я завороженно пялился в пляшущий огонь и размышлял. Тяжесть бытия и маячащая на горизонте опасность, стали настолько привычными вещами, что нервозность продолжала мирно покоиться в глубинах моего уставшего рассудка, оставив любые попытки выбраться наружу.
- Я подсяду? - спросила Окина, возникшая из ниоткуда.
- Конечно, - кивнул я. - Тяжелый день, правда?
- Очень, - выдохнула она. - Меня сводят с ума мысли о том, что я не знаю, как жить дальше. А еще, сердце разрывается от скорби по отцу.
- Своих родителей я потерял рано, - сказал я. - Поэтому, мне сложно представить, что ты чувствуешь. Сильно скучаешь по нему?
- Мне его очень не хватает. Нас с детства учили быть сильными, стойкими, а если окажемся вдали от дома - уверенными одиночками. Но я скучаю по отцу. По его крепкому плечу, по всегда уместным советам и дурацким шуткам. Думаю, Дагзетт испытывает тоже самое, просто он слишком упрям, чтобы это признать.
- Все мы дети своих родителей, Окина, - ответил я и подсел ближе. - Этого ничто не изменит. Когда они уходят, нам остается лишь нести остатки любви, что мы не успели подарить ушедшим, дальше с собой. И всегда держать в сердце воспоминания о дорогих людях.
- Где ты этого нахватался? - усмехнулась она.
- Сам не знаю, - я улыбнулся и приобнял Окину. - Наверное, я всегда был таким. Умеющим слушать и поддерживать окружающих.
- Тогда нам очень повезло с тобой, - она крепко обняла меня в ответ и встала. - Спасибо, Рогир. Нам и правда стоит быть сильными, ради тех, кто сейчас рядом. Сперва я, пожалуй, понесу с собой остатки гнева, а не любви. К ней мы вернемся, когда со злодеями будет покончено.
Окина подмигнула и отправилась отдыхать, оставив меня в одиночестве. Пленительные языки костра вновь завладели моим вниманием. Погруженный в этот оптический транс, я и не заметил как постепенно провалился в беспробудный сон.
Когда яркое солнце начало греть мои веки, я проснулся. Шея и спина ныли, нижняя часть тела покоилась на еще прохладной траве, а голова трещала, уткнувшись в твердое бревно. Кроме того, ватные ноги затекли под весом спящего на них рыжего волка. Зверь, в поисках тепла, решил прикорнуть прямо на мне.
В ноздри проникал легкий аромат дымка от тлеющих в костре углей. Хрустнув позвоночником я поднялся на ноги, протер сонные глаза и осмотрелся. Лагерь понемногу просыпался. У еще одного костра, в десятке метров от меня, кухарничала Арви. В ее темной сковороде что-то шкварчало, заставляя Блинчика с парой выживших волчат вставать на дыбы и жалобно скулить. Недалеко от нее, с обнаженным торсом стоял Васт. Одной рукой он уперся в большую кованную бочку, а второй черпал из нее воду, обдавая лицо и шею щедрыми брызгами.
- Выспался? - спросил лейтенант, протирая лицо белесым куском ткани.