Малые охотники тоже были на совете, кто дальше, кто поближе, взгляды тянулись с потолка, из трав, из-за камней. Решалась судьба, и сердце Леса билось сейчас в этой пещере над Рекой.
Глава 6
Ту весну запомнили все. Очень странные дни обрушились на окрестные селения. Дик тоже пережил это со всеми вместе, запомнил, хотя и трактовал по-своему, иногда даже радовался.
Поднялся ветер. Закружилась сухая дорожная пыль, старая прошлогодняя трава. Закат был мутным и кровавым, краски неба кричали. Не было в них нежных переходов, намёков и полутонов. Глядя на такое небо, не хотелось писать стихи и дарить эти мгновения тем, кого любишь больше всего на свете. От такого заката находили глубокая грусть и печаль от беспомощности перед силами Природы, а людям приземлённым было просто очень страшно.
Охотники готовили облаву. Утром на рассвете они начнут очищать Лес.
А ночью пошёл снег. Белая армия тишины заполнила собою мир вокруг за несколько часов, потом поднялась пурга со свистом и дикими песнями. Дик любовался, единственный, наверное. Снег ложился беспощадным ковром на всходы, распускавшиеся деревья, дороги, крыши, на проснувшиеся ручьи и на Реку, засыпал мосты и переправы, укутал Лес. Некоторые деревья были скрыты до самых макушек.
И утром люди, конечно, остались дома. Мир стал тихим и белым, только ветер всё пел и пел о чём-то, повторяя слова и мелодию, может, чтобы было понятнее, кто знает?
А в Доме-Над-Рекой Элга-Сова вела мотив, покачиваясь, укутанная в покрывала. Рядом огонь, в котелке что-то булькает. Тени на стенах пляшут в такт словам, а травы-полог, наоборот, замерли как стражи; снаружи – белая стена, быль или небыль, принимает и разносит песню-весть во все концы. Стелется песня пургою, вытекает из Леса, обнимает поселения, каждый дом, каждый куст. Все и всё услышат, поймут.
С Совою немного в глубине на подстилке Рысёнок. И не малыш уже – годовалый зверёныш, что вот-вот ворвётся во взрослую жизнь. Свернулась, а уши торчком, ей не страшно, знает – всё будет хорошо. Её сердце бьётся в такт песне. Каждый обитатель Леса сейчас в этих словах, Элга всех ввела в круг. Одно большое Сердце-Душа льёт свою печаль и радость. Слушай, слушай, мир.
Глава 7
Снег всё падал, и охотники остались дома на второй, а потом и на третий день. Дети в домах иногда плакали оттого, что сидели взаперти, им стали сниться сны, сказочные и яркие. Дети делились ими, проснувшись, с домочадцами, и в селениях потихоньку заговорили о лесе и добре, о животных, обычных и странных, припоминаться стали сказки и чудные истории.
Дик в те дни ликовал – он чувствовал вокруг небывалое волшебство. Любовался. Работы стало немного, и он мастерил игрушки, слушая ветер.
Ветер вдали от дома пел сурово и грозно; тот, что в трубах – жалостливо; за окнами песни звучали предательски нежно и наивно. Красивые песни, но, если выйдешь, в лицо ударит тьма колких иголок, от которых не укрыться, и дыхание не сможет прорваться дальше губ. На лице и волосах – мгновенная корка льда, на втором вдохе-выдохе начинаешь задыхаться, сдаёшься – и назад, в испуганное и усталое, но жилое тепло.
Затея охотников как-то сразу потеряла своё значение – самим бы выжить, сохранить урожай, откопать дома и постройки.
На четвёртый день вьюга начала утихать. Прекратилась эта странная песня, наступила тишина, потом повеяло-зашумело уже обычным, лёгким и простым весенним ветром, с которым пришло тепло. Вышло солнце, защебетали птицы – и где только прятались всё время? Нашлось столько забот, что людям стало не до леса, гнева и страшных историй. Всё потом, потом.
Тревога стала отпускать Лес.
Не все пережили песню Старой Совы. Кто-то замёрз, не вылупился, навсегда потерялся, старые или подгнившие деревья рухнули, слегли, как сказала Элга. Таяние захватило всё пространство, звуки и запахи весны ворвались армией, небывалые истории носились в воздухе, воплощаясь в поступки его обитателей. Жизнь.
Рысёнок шагнула за травы, спустилась по мшистому карнизу. Она чувствовала упругую землю, мягкую шелковистую траву, силу своих лап, мощь когтей. Всё на свете слышит, всё на свете видит, всем меньшим госпожа. Вошла в Лес, как возвращаются домой.
Застрекотала сорока с верхушки сосны:
– Рысь! В Лесу Рысь!
А раньше, когда Рысёнок играла листьями на виду у старухи, помалкивала. Застенчивая замурлыкала.