— Окольными дорогами — Агата вытерла слезы, взглянула на меня с надеждой
— А ежели бы повстречали башкир? Ты представляешь, что они бы с тобой сделали? Сидела бы в Челябе, учила детей в школе! Нет, сбежала…
Я все никак не мог принять решения, поэтому по мудрому управленческому правилу — никогда ничего не давать просителям все и сразу — отложил его.
— Позже решу, что делать с твоим отцом. Отказное письмо он же не подпишет?
Агата замотала головой.
— Вот упрямцы! Пойми. Нынче все по-другому. Россия поднялась с колен. Это такая буря, которая сметет на своем пути все…
Княжна смотрела на меня непонимающе.
— Как там у Державина? — я нагло вложил в уста поэта стихи Лермонтова:
«…И зарево окрасит волны рек:
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь — и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож…»
— Это про вас Гавриил Романович написал? — удивилась Агата
— Про всех нас — отказался я от лавров — Ладно, все бестолку. Есть где встать на постой в городе?
— Нет — княжна помотала головой — Войска то по домам расквартировались. Я пока ехала — видела, что все дворянские усадьбы да дворцы заняты… Наш дом поди тоже…
— Оставайся пока тут — я тяжело вздохнул. У меня опять было плохое предчувствие — Я скажу Жану выделить тебе комнату на подворье. Потом решу насчет отца.
Сразу после Агаты я позвал к себе Шешковского. Тот был бледен, под глазами — круги. Работал всю ночь.
— Новый заговор — это просто вопрос времени — я позвонил в колокольчик и велел Жану заварить нам крепкого кофе — Пущай Агата поживет в доме, а ты приставь за ней следить — пройдет неделя, другая, кто-то до объявится
— Сделаю — коротко ответил Степан, потер глаза — Сегодня ночью устроили облаву в городе. Триста двадцать человек дворянского сословия обоего пола схватили. Половину горожане сами нам сдали. Допросили пока не всех. Какие насчет них распоряжения будут, ваше величество?
Я подумал, что дворяне как рабочая сила не слишком полезна. Мало кто из них владеет нужными мне ремеслами. Но бездельников кормить тоже не вариант.
— Отправляй мужчин пока в Кремль, на разборку пожарища и развалин. Если там найдется инженер, ко мне веди. Хотя вряд ли. Немощных, буде такие, направь точать обувку солдатскую. Женщин содержать от мужей отдельно и направить в работные дома — я договорюсь об открытии с нижегородскими тузами. Пущай шинели шьют для армии.
Вот так и появляются в истории «трудовые армии».
— Перемрут — махнул рукой Шешковский — Больно нежного обхождения баре пошли.
— Чем ближе к столицам — тем нежнее будут — засмеялся я, глядя вопросительно на толстый фолиант, что Степан держал в руках
— То есть бархатная книга — пояснил дьяк Тайного приказа — Захвачена нами в Дворянском собрании.
Ага, знаменитая родословная книга наиболее знатных аристократических фамилий России.
— Копию для нижегородских дел мы уже сняли — Шешковский замялся — Можно было бы прилюдно сжечь. Али еще как ознаменовать новые порядке.
— Нет, сделаем еще лучше.
Я взял в руки увесистый том, распахнул его посередине. Вышел из кабинета в приемную и бросил на пол перед входом. Канцелярия во главе с Ваней Почиталиным вопросительно на меня уставилась.
— Это бархатная книга барей — пояснил я в ответ недоуменные взгляды — Пущай все, кто приходят ко мне — вытирают об нее ноги.
Теперь глаза у канцеляристов стали квадратные. Некоторые пооткрывали рты. Да, вот так, железной рукой, мы будем продвигать бессословное общество.
— Приедет Новиков — произнес тихо подошедший Шешковский — Надо бы ему указать прописать сию шутку в Ведомостях.
— Точно! Пущай в Питере почитают и посмеются!
Очередное заседание старейшей московской масонской ложи проходило прямо в городской ратуше, как назвали бы это заведение немцы. Впрочем, здание земского приказа расположенное на Красной площади было не только прибежищем московского самоуправления, но и домом для первого российского университета. Увы, по сравнению с горячо любимым Лейпцигским, Московский университет показался Радищеву убогим — маленьким, малолюдным…. Ещё раз он убедился, насколько отстала России на пути просвещения.
Александр вообще-то не собирался надолго задерживаться в Москве и тратить время на пустую выспренную болтовню в ложе, но его закадычный друг и сокурсник Петр Челищев категорически настоял на визите вежливости. По его словам там должны зачесть письмо Новикова. Якобы послание масонам России от воскресшего из небытия царя Петра третьего.