— А вот ежели я перейду по льдинам на тот берег Волги? Сколько вы готовы поставить в заклад?
Народ загудел, я дернул к себе Чику за рукав.
— Не дури! Голову сложишь!
— Не, царь-батюшка, не сложу! Я заговоренный. Под Владимиром двух лошадей подо мной убили — а я вона жив!
Сильно жестикулируя, пуча глаза, Чика начал торговаться за заклад.
— Господа хорошие!.. — услышал я — Четверть — это в одну сторону. Ставьте две… и я махну туда и обратно!
Купцы, переглянувшись, согласились. Я лишь покачал головой. Жизнь — ценой полведра водки. Вот такие нравы в 18-м веке…
Чика скинул бешмет, взял багор рядом с одной из лодок, подбросил в руках, проверяя увесистость, и направился к реке. Мы пошли все следом. На берегу уже стояло тысяч десять народу. Тишина была полная — лишь треск льдин нарушал ее.
У берега лед был малоподвижным и довольно толстым — какое-то время Чика шагал по реке, как по земле. Потом начались разводья между льдинами, вода в них «кипела» от стремительного течения… Зарубин начал прыгать, перелетая с льдины на льдину, тыча в лед багром и им же балансируя, чтобы сохранить равновесие.
Купцы на берегу громко приветствовали каждый удачный прыжок полковника.
Чика дошел до стрежня; тут он сбавил скорость, тщательно выбирая льдину, прежде чем ступить на нее, старался сохранить равновесие, играя багром, телом…
Две четверти водки, поблескивая, стояли на земле и отбрасывали от себя радужную тень, прозрачную и колеблющуюся от лучей весеннего солнышка. Купцы и выборные подбадривали криками Зарубина, который, теперь превратившись в плохо различимое пятно и уже не мог их слышать.
Черная, как туча, большая стая галок развернулась во всю мощь на фоне солнца, отбросив на землю скользящую тень.
Толпа на крутых откосах берега переживала за казака — судя по разговорам, которые я слышал — каждую весну кто-нибудь бросал такой вызов Волге, и каждый раз новгородцы заново переживали это событие.
Чика, добравшись до противоположного, лугового берега, почти не был виден, но у Подурова с собой было подзорная труба, и он громко комментировал происходящее:
— Дошел… Дошел!.. Теперь на берегу!.. Машет багром!.. Отдыхает!..
Возбужденные зрители протискивались поближе. После продолжительной паузы Подуров громко воскликнул:
— Пошел! Назад пошел!..
Постепенно Чика начал обозначаться яснее, вот он уже допрыгал по льдинам до середины реки. Миновал самую стремнину. Ему осталось преодолеть меньше четверти расстояния. Совсем недалеко было сплошное поле льда, и тут разводье перед льдиной, на которой он стоял, вдруг начало увеличиваться. Зарубин, широко размахнувшись, метнул багор в проплывающую перед ним ледяную глыбу и прыгнул. Но металлическое острие багра плохо воткнулось, казак стал соскальзывать в воду. Народ дружно ахнул.
Кто-то из казаков бросился по льду к полынье.
Чика же боролся. Его ноги уже были в воде, багор утонул, но он еще держался. Льдину тащило вперед, Волга «кипела». Наконец, Зарубин оттолкнулся, поплыл.
— Веревку кидайте! — не выдержал я. Мой громкий крик достиг казаков, что стояли на ледяном берегу. Один из них размахнулся, кинул веревку. Чика попытался за нее ухватиться, но не смог. Его голова то и дело исчезала в воде.
— Господи помилуй! — рядом перекрестился Никитин
— Кидайте еще раз! — от моего крика усевшаяся на берег стая галок взлетела вверх. Народ принялся кричать: «Кидай, кидай»
Казаки проваливаясь, бежали по ледяному полю, наконец, один из них размахнулся и еще раз выбросил веревку.
— Схватил, схватил! — Подуров разглядывал в подзорную трубу Зарубина — Тащите же, черти!
Казаки вцепились дружно в веревку и мощным рывком выдернули Чику на ледяное поле. Тут же подхватили под руки, буквально понесли к нам. На берегу раздалось дружное «Ура!»
Зарубин был синий от холода, стучал зубами. Мутными глазами посмотрел на меня, на купцов.
— И где моя водка?
Военный совет собрался в обширной трапезной Благовещенского монастыря. Только сюда можно было пригласить всех моих полковников и генералов и не давиться как в вагоне метро в час пик. А высшего воинского народу в Нижнем Новгороде, в конце марта, оказалось изрядно. Вернулся Овчинников из своего рейда, притащив с собой порезвившихся на дворянских усадьбах башкиров и киргизов. Так что моя армия сейчас была в самом сконцентрированном состоянии.
Я беседовал с Перфильевым о делах снабжения войска, когда прибежал вестовой и доложил, что: «господа полковники и атаманы собралися и ждут нас». Ну, раз так — можно и начинать.