Правое крыло общежития занимали несколько старших офицеров, включая майора Шугалова – командира сводного батальона. У них были свои однокомнатные каморки, более насыщенные бытовой техникой и благами цивилизации, в отличие от младших офицеров, в помещении которых не было даже радио.
«Сейчас вечернее построение, я тебя представлю личному составу, – сказал Игорь Сашке, одергивая на себе немного помятый «комок». – Должность у тебя будет командир первого танкового взвода третьей танковой учебной роты. Твой помощник – старший сержант Гаджибабаев. Бабай уже полтора года служит, короче, «шарит» во всём, нормальный сержант. Так как комвзвода не было, он взводом рулит, так что поможет тебе на первых порах. Никогда не иди на поводу у солдат, на их отмазки не ведись! А главное, запомни – куда солдата ни целуй – везде жопа», – Сенчин произнес уже знакомое Щербакову выражение и ткнул указательным пальцем в район своей пятой точки.
В свете прожекторов, направленных на большую асфальтированную площадь для построений, вились тысячи ночных насекомых, почувствовавших приближение ночи. Остывающий вечерний воздух наполнился трелями сверчков и топотом сотен ног, марширующих в направлении плаца. Плац, разлинованный для строевых занятий белой масляной краской, постепенно наполнялся взводами различных подразделений.
Щербаков старался не отставать от Сенчина, уверенно вышагивающего в один из углов площади. Сашке было неудобно за свой полугражданский вид, особенно смущало его отсутствие ремня, поэтому нижнюю часть камуфлированной куртки Щербаков заправил в штаны, а длинноватые рукава закатал по локоть.
Игорь подошел к строю солдат, уже стоящих повзводно. Три взвода по восемь человек в каждом. Девятым должен быть командир взвода.
«Равняйсь! Смирно! Товарищ старший лейтенант, третья танковая рота в составе двадцати четырех человек на вечернюю поверку построена. Замкомандира первого танкового взвода старший сержант Гаджибабаев», – доложил старлею Игорю огромного роста старший сержант, явно неславянской внешности.
«Становись вот сюда, – Сенчин отодвинул одного бойца в глубь строя и указал на освободившееся место Щербакову. – Твой взвод, представлю после построения».
Вася Баранкин встал к своему взводу, Сенчин – с края, на место командира роты. Над площадью стоял гул голосов, резких команд офицеров «равняйсь-смирно», запах гуталина и солдатского пота. Посередине плаца прохаживался невысокий капитан, изредка пиная несуществующие камушки на чисто выметенном асфальте. Наконец со стороны офицерского общежития показалась сухопарая фигура командира сводного батальона Олега Евгеньевича Шугалова, который быстрым шагом направлялся к центру плаца. В высокой сутуловатой фигуре Щербаков узнал того самого майора, распекавшего офицеров в момент утреннего появления Сашки на крыльце офицерской казармы. Гул голосов резко стих.
«Батальо-о-о-н! Равняйсь! Смирно!» – капитан, повернувшись налево, строевым шагом направился к майору Шугалову. Шугалов, также печатая шаг, направился к невысокому капитану. В полной тишине, нарушаемой только трелями сверчков, они остановились в двух шагах друг напротив друга.
– Товарищ майор, сводный батальон на общую вечернюю поверку построен. Командир первой мотострелковой роты капитан Орлов! – отрапортовал невысокий.
– Здравствуйте, товарищи! – громкий голос Шугалова прокатился над плацем и затих где-то за белеющими в сгустившейся темноте казармами.
– Здравия желаем, товарищ майор! – хор сотен голосов потряс душный вечерний воздух. Щербакову показалось, что первые ночные звезды дрогнули от его раскатов.
Пока командиры подразделений докладывали о результатах поверки командиру батальона, над подразделениями опять поднялся небольшой гул. Сашка смущенно топтался на своём месте, не зная, куда себя деть и как себя вести. Он старался спрятать своё лицо в тень от бьющих в центр плаца прожекторов, чтобы солдаты не видели его растерянного вида. Бойцы с интересом поглядывали на нового лейтенанта, о чем-то перешептываясь. Наконец доклад последнего офицера был закончен. Старлеи, капитаны и майоры строевым шагом разошлись и заняли места в своих ротах. Опять зазвучали команды «равняйсь-смирно», и подразделения со строевыми песнями стали расходиться по казармам. Под командованием Сенчина танкисты также строевым шагом направились к своей казарме.