– Сколько? – бабулька, видимо привыкла к столь поздним визитам и явно знала, за чем к ней пришли.
– Две, – коротко ответил Вася.
– Ходют и ходют, – калитка захлопнулась, и сопровождаемые ворчанием шаги стали удаляться.
– Здесь, конечно, раза в полтора подороже, чем в магазине, но зато круглые сутки. Если что, тут еще и сигареты продают, минералку всякую, – Баранкин, пересчитал протянутые Сашкой деньги, часть вернул назад. Наконец калитка вновь приоткрылась, и старушка протянула две бутылки «Столичной».
– Без сдачи, – Вася сунул деньги в протянутую сухонькую ладошку, и калитка тут же захлопнулась. Лейтенанты отправились в обратный путь, опять спотыкаясь и ругая коров за оставленные ими продукты жизнедеятельности.
На посту было тихо. Баранкин нашарил на земле камень и швырнул его в сторону постовой будки. Последовал глухой удар о железо и возглас: «Стой, кто идет?». На этот раз Вася вообще промолчал и, плюнув в сторону моста, полез в дыру забора. За ним, прижимая к груди две бутылки водки, нырнул Щербаков.
В общежитии их уже дожидались Сенчин, Иващенко и Звонарев. Две тумбочки были выдвинуты в проход между кубриками и накрыты старыми газетами. На импровизированном столе лежали два щербаковских пирожка, банка армейской тушенки и банка кильки в томате. Над ними возвышалась полуторалитровая бутылка с разведенным в ней апельсиновым «Yupi». Из столовых приборов серебрилась слегка погнутая алюминиевая ложка и перочинный нож, испачканный жиром. На краю притулились железная кружка с побитой зеленой эмалью и четыре мутноватых граненых стакана. Натюрморт приятно дополнили две бутылки «Столичной».
«Чёт вы долго! – Сенчин довольно потёр руки, жестом хозяина приглашая всех присесть. – Прошу в наш маленький уютный ресторан».
Еще утром Щербаков заметил, что Сенчин был негласным лидером среди молодых лейтенантов-взводников, к тому же служил чуть дольше их. За неимением стульев, офицеры расселись на кроватях, поближе к столу.
– Наливай давай, Китаец! – Иващенко подал бутылку Сенчину.
– Ща за «китайца» в глаз получишь, – ловким движеньем скрутив пробку, Игорь разлил водку в имеющиеся посудины.
– Ну что, товарищи офицеры, – торжественно начал он, – сегодня у некоторых людей, – Сенчин взглянул на Сашку, который сразу поднялся со своего места, – необыкновенный день! Можно сказать, сегодня в наш коллектив вливается новый лейтенант, которому выпала честь служить в бронетанковых войсках! Так давайте же выпьем за этого человека – лейтенанта Щербакова! – Игорь одним махом влил в себя налитую им дозу и принялся закусывать тушенкой. Остальные лейтенанты последовали его примеру, за исключением Баранкина, водку принципиально не пившего.
После первых двух тостов, между которыми, как говорят, «промежуток небольшой», настроение Щербакова повысилось, тревога и неизвестность стали отступать. Чужие поначалу люди теперь казались близкими и хорошими. Сашка стал рассказывать, как он попал в армию и каким образом очутился здесь, в Анисовке. Иногда комната общежития оглашалась хохотом лейтенантов – Щербаков рассказывал свои злоключения с юмором, присущим ему с детства.
– А что вы Сенчина «китайцем» называете, он же на китайца не похож – вылитый русский, – выйдя покурить на свежий воздух, спросил Сашка у Иващенко.
– Ну, у него фамилия такая, как имя и фамилия китайская – Сен Чин, – немного заплетающимся языком ответил Петруха, – вот он и Китаец.
Веселье продолжилось. Из музыки только маленькое радио-мыльница Баранкина, которое он поначалу не хотел давать, мотивируя это севшими батарейками. Но радио вытащили из его тумбочки, и сейчас оно что-то хрипело на волне «Европа Плюс», перебиваемое помехами и лейтенантским хохотом. Офицеры стали вспоминать разные смешные случаи из своей службы, не забывая наливать и произносить тосты на различные темы.
Как Марчелло прикурить пытался
Рядовой первой танковой роты Владимир Марченко, или просто Марчелло особым рвением к службе, как и большинство солдат-двухгодичников, не отличался. До дембеля ему оставалось полгода, но он до сих пор ходил в рядовых. Всё ему приходилось делать «из-под палки», хотя механик-водитель он замечательный – и танком виртуозно управляет, и в двигателе отлично разбирается, но вот в остальном …
Уж очень Вова был ленив и любил поспать, а уж где поспать – неважно. Спящим его заставали во время дежурства по столовой в ванне, куда обычно чистили картошку, на крыше казармы, когда Марченко послали её красить, на посту дежурного по роте. Последний раз он умудрился заснуть на трансмиссии танка, наполовину углубившись в её недра при ремонте двигателя, где его и обнаружил командир первой танковой роты Олег Абдулов. За всё это Марчелле постоянно полагались наряды вне очереди и нравоучительные беседы офицеров, часто сопровождаемые подзатыльниками. Иногда доставалось и от сослуживцев, например, когда он заснул, будучи дежурным по роте и не успел предупредить распивающих в подсобке водку «дедушек» о пришедшем не вовремя Абдулове.