Целый час Сашка бродил по перрону, непрерывно куря сигареты и ожидая прибытия поезда. Наконец, скрипя тормозами, припоздавший «пригородный» на минуту остановился на станции и, коротко свистнув, тронулся в сторону Волгограда, унося счастливого лейтенанта Щербакова подальше от этого ужаса. Соседкой Щербакова оказалась бабуля, ехавшая, по всей видимости, с дачи. Весь проход вагона был заставлен её ведрами с огурцами и помидорами, из пластикового пакета с надписью «Marlboro» торчали пучки укропа и листья сельдерея. Всю дорогу она с жалостью посматривала на исхудавшего за первую неделю службы Сашку. Щербаков, не успевший поужинать перед отъездом, голодными глазами поглядывал на ведра с дачными припасами.
– Что, солдатик, не кормят вас в армии? – не выдержала наконец старушка.
– Кормят, – заглушая урчание голодного желудка, ответил лейтенант не разбирающейся в званиях бабушке.
– Да что-то плохо вас кормят, вон какой худой, – бабушка неторопливо вытащила из сумки целлофановый пакет и стала накладывать в него из ведер огурцы и помидоры. Наложив туда овощей, она протянула его Щербакову. – Вот, солдатик, приедешь – поешь, а то ружье сил держать не будет.
– Да спасибо, бабуля, не надо, – засмущался Сашка.
– Бери давай, – бабулька настойчиво сунула пакет в руки Щербакову.
– Спасибо большое, – вытащив помидор из пакета и вытерев его о штанину, Сашка стал с жадностью поглощать его, сожалея, что нет хлеба и соли. Съев еще дополнительно огурец и слегка утолив голод, Щербаков задремал и открыл глаза только перед станцией Волгоград-2. Он помог выгрузить бабулькины ведра, донес их до трамвая, едва поспевая за активной старушкой, которая также тащила ведра и пакет с зеленью.
До общежития № 4, в котором он когда-то проживал, Александр добрался часам к десяти вечера. Еще стоя на перроне в Анисовке, он решил не ехать к своей бабушке – скучно там, опять причитания слушать. «Лучше поеду в общагу к Хучуеву, – решил он, – давно его не видел».
Сашкин друг Эдик Хучуев, с которым они познакомились еще в студенческие годы, закончил один из волгоградских юридических ВУЗов. Так как военной кафедры у Эдика не было, его «загребли» на год в армию. Как он попал служить в волгоградскую военную прокуратуру, для всех осталось загадкой. По словам Эдика, служба особо его не напрягала, он работал водителем, возил зампрокурора на служебной «Волге». Парень он был очень коммуникабельный, умел находить общий язык абсолютно со всеми. Поэтому поначалу Хучуев ночевал в казарме при прокуратуре, но последнее время всё чаще в своем общежитии, в котором остался жить дальше после окончания института. Его-то и надеялся застать Александр, но то, что Хучуева забрали в армию, Щербаков ещё не знал.
На вахте родной «четвёрки» сидела всё та же вахтерша тётя Нюся, которая не сразу узнала одетого в военную форму Щербакова, но, вспомнив бывшего студента, запустила в свою каморку и принялась поить чаем. Оставив пакет с огурцами и помидорами у вахтерши, Александр пошел искать Эдика. Дверь его комнаты, обитая черным дерматином, была закрыта, и на этаже никто не знал, где он и когда будет. Серёга по прозвищу Кролик, которого Сашка также знал еще с института, всё еще жил на том же этаже и, видимо, съезжать не собирался. После получения диплома Сергей остался в аспирантуре и работал младшим преподавателем. Худощавый парень в больших очках очень напоминал умного кролика из советского мультфильма про Винни Пуха. У него и заночевал Щербаков, предварительно переодевшись в «гражданку» и сбегав в ночной ларек за пивом. Как оказалось, Эдика забрали в армию, больше чем полгода назад. Об этом Сашке рассказал Кролик.
«В военной прокуратуре служит, здесь, в Волгограде, – Сергей деловито поправил пальцем очки, – пару раз в общагу заезжал в форме».
На следующий день Эдик в общежитии так и не появился, Серёга куда-то уехал, и Сашка провел всё время один перед телевизором. Возвращаться в дурацкую казарму не хотелось, и Щербаков решил остаться в общаге до утра понедельника, чтобы еще хоть на несколько часов оттянуть «встречу с армейским счастьем».