«Заправь провод под «комок», – сказал Пермяков, – зацепишь – или его оторвешь, или себе что-нибудь сломаешь».
Александр послушно затолкал разъем провода в промежуток между пуговицами камуфляжной куртки.
«Экипажи, по машинам!» – голос капитана Холодцова раздался громко и неожиданно.
Пермяков и Сидоров рванулись к танку. Чуть замешкавшись, за ними кинулся и Щербаков. Капитан и рядовой проворно запрыгнули на трансмиссию, подтянувшись на прикрепленном сзади бревне для самовытаскивания. Навалившись всем телом на трансмиссию, лейтенант вскарабкался за ними. Сидоров ловко повернул люк механика-водителя и ящерицей юркнул внутрь. Так же быстро, словно был намазан маслом, на место наводчика скользнул Олег Пермяков. Щербаков, кряхтя, еле откинул тяжелый командирский люк и, ударяясь всем, чем только можно, тюком свалился вниз, больно ударившись копчиком об откидную спинку сиденья. Повернув голову, он увидел, как Олег соединил провод шлемофона с проводом, уходящим куда-то во мрак башни.
– Подключи шлемофон, – в гулкой тишине еще не ожившего танка прокричал Сашке капитан. Щербаков стал шарить вокруг себя в поисках второй части провода. Наконец он нащупал его, торчащего из радиостанции, находящейся внизу у правой коленки. На втором конце провода имелась небольшая коробочка с двойным тумблером и непонятными обозначениями «ПРМ/ПРД». После непродолжительных усилий обе части были соединены. В этот момент танк с рёвом завелся, шум двигателя, находящегося ниже за спиной, заглушил свист ветра, задувающего в приоткрытый люк, и вообще все звуки снаружи и изнутри башни.
–…лять, как слышите? Приём! – первое, что услышал в наушниках Щербаков.
– Что дальше делать? – лейтенант повернулся к капитану, но голос его утонул в грохоте двигателя, Пермяков, схватившись за рукоятки прицела-дальномера, не слышал ничего.
– Отвечай: «На приёме «десятый», – в наушниках зазвучал немного искаженный голос Пермякова, он через казенник пушки дотянулся и толкнул в плечо лейтенанта. – Зажми «ПРД» и отвечай, бля!
– На приеме «десятый», – глядя на Олега, ответил Щербаков.
– Что сразу не отвечаете? Приготовиться к ведению огня! Прием!
– Отвечай: «Десятый» к ведению огня готов!», – вновь послышался в наушниках голос капитана. Щербаков, зажав ПРД, повторил за ним слово в слово. Ухватившись за черные прорезиненные ручки ТКН-3, он прильнул к окулярам прибора наблюдения, но сначала увидел какую-то размытую картинку. Тут он вспомнил майора из военкомата, говорившего, что очки Щербакову в армии не понадобятся и что на прицеле можно наводить резкость. Покрутил окуляры, картинка стала четкой. До самого горизонта простиралась степь с кое-где еще дымящимися черными пятнами горелой травы. Удерживая ручки, можно было вращать прибор вправо и влево, осматривая всё «поле боя». Краем глаза Александр заметил белый многоугольник мишени, изображающий вражескую бронетехнику. Тут же слева раздался щелчок выстрела, заглушенный воем двигателя. Яркая точка прочертила линию и скрылась в степи за устоявшей мишенью. Под ногами послышались треск спаренного с пушкой 7,62-мм пулемета ПКТ и едва слышный звон гильз, падающих в гильзосборник. В наушниках раздавалась речь Холодцова и Пермякова, периодически гремели выстрелы из вкладного ствола и пулемета. Всё это время Сашка молча вертел прибор наблюдения из стороны в сторону, безрезультатно пытаясь найти встающие вдалеке мишени и борясь с вырывающимися из его организма газами.
Наконец прозвучала команда заглушить двигатели и «экипаж, к машине». С трудом выбравшись из люка, Щербаков спрыгнул с трансмиссии в зыбучий степной песок и последним присоединился к своему стоящему по стойке смирно экипажу. Холодцов молча посмотрел в сторону лейтенанта, но промолчал. Настала очередь Щербакову быть наводчиком. Вновь прозвучала команда «по машинам». Александр уже более ловко взобрался на броню и осторожно опустился в люк. Нащупав второй конец провода радиостанции, соединил его с проводом шлемофона. По команде танк вновь взревел двигателем. Сашка прильнул к окулярам прицела-дальномера, покрутил резкость. Схватившись за ручки, называемые танкистами «чебурашка», повернул их вверх – пушка пошла вверх, в сторону – пушка в сторону. Не отрывая взгляда от прицела, он принялся вертеть пушкой по сторонам, пытаясь найти мишень. Неожиданно пушка сама повернулась влево – это Пермяков навёл в сторону цели пушку со своего места, и в прицеле Сашка увидел поднявшийся многоугольник мишени.