Показались неясные огоньки. Бабаюрт? Вскоре по сторонам замелькали одноэтажные домишки какого-то села, впереди виднелся железный мост, освещенный холодным светом ртутных ламп. Щербаков вспомнил, что мост нужно проезжать поодиночке, но было уже поздно. Зажмурив глаза, он вцепился в открытый люк, приготовившись к падению танка с БТРом в холодную воду темнеющего внизу арыка. Мимо пронеслись знак "нагрузка не более 30 тонн" и железные балки моста, снизу мелькнула черная вода арыка, и мост остался позади. Замыкающий колонну танк так же сходу пронесся по мосту, оставив в воздухе клубы пыли, кружащей вместе с ночными бабочками в свете мостовых фонарей. Тусклые огоньки в окнах домов пропали в темноте, и вновь только пустая дорога и ни одного огня. Опять сомнения – где Бабаюрт? Еще один мостик проскочил под гусеницами и колесами, вокруг только ночь. «Если через пять минут не покажется Бабаюрт, дам команду стоять и буду ждать рассвета на трассе! – принял решение Щербаков. – А эти гаишники, или кто они там, пусть дальше едут».
Он всё сильнее сжимал ремень автомата, положенный перед ним на башню между "кирпичей" КДЗшек, и уже готовился дать команду Обухову остановиться, как вдали заблестели огни большого селения. Только бы танк не заглох! Через несколько минут мимо промелькнул белый знак с долгожданными черными буквами "БАБАЮРТ". Колонна проследовала за гаишниками, вскоре тормознувшими на большой площади с разбитым асфальтом. Сбоку светились желтым светом окна поста ГАИ и темнели малоэтажные дома. Недалеко от поста Щербаков увидел ЗИЛ-131 с будкой-кунгом, больше никакой техники рядом. Колонна подъехала к ЗИЛу и остановилась. Стрелки показывали час ночи. Шершнев из кунга не вышел, вероятно, спал. Сулейманов, дожидавшийся колонну в кабине ЗИЛа, там и уснул, вытянув ноги в открытое окно. Пьяная пехота с верху брони переместилась внутрь БТРа и перестала подавать признаки жизни.
Танки заглушили. В звенящей тишине раздавался храп Кравченко, скорчившегося на своем месте и что-то бормочущего сквозь сон. Щербаков слез со своего танка и, спотыкаясь о разбитый асфальт, пошел к 158-му. Из прикрытого люка механика доносился храп Рудакова. Акунин тоже спал, но в несколько странной позе – верхняя часть его туловища находилась в башне, а толстая задница и ноги торчали снаружи. Пытаясь вниз головой залезть в люк наводчика, он так и заснул. «Сука, засунуть бы тебе чего в жопу, да руки пачкать не хочется», – со злостью плюнул Щербаков. Он залез через командирский люк внутрь 158-го, морщась от акунинского перегара, и нащупал его автомат, прислоненный к стенке. «Вот посмотрим завтра, как ты будешь автомат свой искать, урод», – подумал лейтенант и, подхватив АКС Акунина, спрыгнул с танка.
Аверьяновка
Солнечное утро встретило сентябрьской прохладой. Пехота вылезла из БТРа – у всех перегар, помятые лица и головная боль от вчерашней водки с вином. Шершнев, вскользь поинтересовавшись, почему так поздно приехали, ушел в свой кунг, приказав побыстрей разобраться с танком. Обухов вновь принялся качать ручной насос, по очереди меняясь с Сулеймановым. Немного погодя из люка вылез еще полупьяный Акунин, даже не заметив, что его автомат исчез. Он долго слонялся, пытаясь похмелиться у пехоты, но всё выпили ещё вчерашним вечером и ночью. Спустя какое-то время сержант всё-таки обнаружил пропажу автомата, однако никакого беспокойства на его небритом лице не наблюдалось. Акунин подошел к Кравченко, также страдающего похмельем:
– Олег, ты не знаешь, это летёха мой автомат спрятал?
– Серёга, я не знаю. Сам только проснулся.
– Ну не мог же я его ночью потерять, я его из башни не доставал.
– Что, автомат проебал? – спросил лейтенант Акунина, АКС которого лежал сейчас вместе с АКСом Щербакова.
– Ничё не проебал, это Вы его спрятали.
– Смотри, посадят тебя за утерю оружия.
– Да это Вы спрятали, – сказал Акунин и, повернувшись, как ни в чем не бывало, побрел к своему танку.
«Вот сука! Всё по херу!» – удивился Щербаков.
Вскоре колонна выстроилась в прежнем порядке и двинулась за ЗИЛом Шершнева в сторону Кизляра. Дома Бабаюрта скрылись позади, вокруг проплывали убранные поля и редкие посадки желтевших осенними листьями деревьев. Проехав километров восемь, танк снова заглох, как раз перед указательным знаком с надписью "ЛЮКСЕМБУРГ".