Перед нами раскинулась небольшая поляна с покосившейся, но довольно большой, землянкой. Возле нее росло множество различной зелени лекарского характера, овощи, фрукты и ягоды. Как только умудрились столько всего высадить у болот?!
— Всем дня, — громко произнес Биран, извещая стражу о нашем приходе.
Из землянки, зажимая нос рукой, вылез Парк. В глазах у бывалого стражника застыл ужас. Увидев нас, он чертыхнулся, но подошел.
— А кого-нибудь другого не могли послать? — грубовато поинтересовался он, смотря на меня.
— А чем тебя мы не устраиваем, — нахмурившись, спросил Биран, стягивая с руки веревку для волос и завязывая раскинувшиеся по плечам темные волосы в тугой хвост. — Там все совсем плохо?
— Совсем, — выдохнул Парк, вздрогнув.
— Идем? — положив руку мне на локоть, уточнил Биран.
— Да, — хрипло ответила я. Хотелось поскорее закрыть этот вопрос и уйти из этого чертова леса, который мне опостылел уже несколько месяцев назад.
— Не ходи, — почти с мольбой произнес Парк, удерживая меня за второй локоть.
— Я как бы на работе, — резко ответила я. Парка обижать не хотелось, но и его опека раздражала, только время зря теряем. Выдернув локоть из рук стражника, я уверенно пошла к входу, внимательно смотря под ноги. Любят отшельники всяких мини-ловушек у жилища понаставлять.
Темное затхлое помещение, освещаемое лишь тусклым шаром у потолка, было заставлено огромным количеством каких-то банок, склянок. По стенам висели сушеные травы, гибкие корни. В углу разместилась лежанка, на которой сидели двое связанных людей, рядом с которыми устроились еще парочка стражников. Женщина с черными длинными, но сальными волосами беззвучно хохотала, рисуя связанными руками в воздухе какие-то пасы. Глаза ее блестели ярким зеленым светом, заметным даже в темноте — пытается колдовать. Вот только гиблое дело — веревки не дадут, они впитывают магию. Мужчина, лицо которого украшало кровавое месиво, молча сидел рядом, не реагирую ни на жену, ни на охрану.
— Да угомонись ты уже! — презрительно выдохнул один из стражников, замахиваясь на женщину.
— Давайте без рукоприкладства, — кашлянул Биран.
Стражник замер и медленно обернулся к нам. Кивнул.
— Они в подвале, — без приветствия заявил второй стражник, махнув рукой в сторону открытого люка. — Там уже работают наши ребята.
В углу комнаты обнаружилось прямоугольное отверстие, с нависшей над ним створкой. Оттуда слышалось копошение и тихое переругивание взрослыми мужскими голосами.
Пройдя к проходу в подвал, Биран наклонился, примерился и начал спуск в полутемную нишу. Я последовала за ним — зацепилась за край и, пошатнувшись, приземлилась прям на Бирана — могли бы уж и лестницу поставить!
Напарник, тем временем, замер, остекленевшим взглядом смотря в противоположный угол.
— Кир, — прошептал он. — Полезай ка ты обратно… И не смотри.
Вот от него подобного не ожидала! Почему все так стремятся меня оберегать?! Когда я избрала делом жизни работу следователя, прекрасно осознавала, на что иду. Резко развернувшись, я замерла.
Бум… В голове словно разместили наковальню и с остервенением били по ней большим молотом. Бум… В глазах заплясали красные мушки. Бум… По позвоночнику проползла ледяная змея, обвивая каждую костяшку и устраиваясь в районе шеи, перехватывая дыхание. Бум… Ноги на мгновение подкосились, но Биран вовремя схватил под руку — чтобы никто не заметил.
У противоположной стены сидели дети, много детей. Разных рас и возрастов. Были и совсем малютки, которые наверняка и ходили то с трудом, были постарше — смотрящие на нас с настороженностью лисят, попавших в капкан. Они сидели на грязных, изъеденных старостью и пылью матрасах. Прикованные ржавыми дребезжащими при движении наручниками к каменной стене.
Юная эльфа, которой, наверняка, только-только исполнилось десять была одета в серый мешок, расходящийся книзу лохмотьями. Обкорнанная так, что на голове блестели шрамы. Видимо, кто-то очень хотел навариться на шикарных волосах, присущих расе, но не особо беспокоился о том, чтобы состричь шелковые локоны аккуратно. Помимо всего прочего, на щеке у девочки виднелся синяк, а на лбу вздувшаяся шишка. Она смотрела на нас огромными серыми, почти прозрачными глазами с явным удивлением и непониманием происходящего.