Изаму качает головой в разные стороны, приставляя к боковушке кровати знакомые металлические палки.
— Понимаю. — Всё же выдавливаю из себя, сжав в кулаке белую простынь. — Простите, что нарушила обещание.
— Мэй… — Изаму хочет что — то сказать, но лишь тяжело вздыхает. — Если продолжишь, то нога просто откажет. Сейчас, ты заработала воспаление. Забыла уже, как на костылях ходила? Хочешь всю жизнь так проходить? — Качаю головой в отрицательном жесте. — Тогда прекращай. Подожди здесь, я принесу справку.
Пытаюсь, но не получается. Понимаю, что должна прекратить. С ненавистью отбрасываю костыли в сторону и утыкаюсь в одну точку перед собой. Громкий грохот заполняет помещение. Не хочу снова брать их в руки, не хочу видеть.
Я пытаюсь обмануть саму себя. Слепая надежда на то, что всё прошло. Чудес не бывает. Слёзы предательски текут по щекам. Закрываю ладонями лицо, и крик сам вырывается наружу, заполняя каждый угол больничной палаты. Слышу, как входная дверь хлопает, будто её выбили с ноги. Сквозь размытую пелену, вижу на пороге запыхавшегося Аомине. Видимо Изаму позвонил ему с моего телефона. Он сумбурно смотрит сначала на перебинтованную ногу, а потом мне в глаза. В нём бушует бешеное переживание и волнение. Горло сдавливает тягучий ком, и слёзы льют с новой силой.
— Не могу. — Голос дрожит. — У меня не получается выкинуть мысль о том, что не могу вернуться. Не получается!
Дыхание перехватывает на вдохе. Вцепляюсь в край койки, а второй рукой в грудную клетку, пытаясь захватить хоть немного воздуха. Не выходит. Сгибаюсь пополам от боли.
— Мэй! Посмотри на меня! — Слышу отдалённый рёв Аомине, а после чувствую, как лицо охватывают ладони и поднимают с колен. — Смотри на меня. Дыши. Медленно.
Не свожу взгляда с встревоженных синих глаз и делаю то, что говорит Аомине. Короткий вдох и выдох. Затем побольше…
В данный момент Аомине не волновали замаранные джинсы, протершие ещё не мытый больничный пол. Он напуган. Лицо девушки такое бледное и, как подолгу она не дышит перед тем, как впустить в себя немного воздуха.
« У Мэй случаются приступы »
Вот о чем говорила Сатсуки. А ведь, она была в том же состоянии, после его выходки. Аомине решает отложить ненависть на самого себя, продолжая говорить ориентировочные слова, поглаживая большими пальцами по щекам.
— Не закрывай глаза. Смотри на меня и дыши.
Чувствую, как приступ начинает ослабевать, и дыхание приходит в норму. Делаю последний глубокий вдох и аккуратно выдыхаю, окончательно приводя дыхание в порядок. Грудная клетка неприятно ноет, но это уже мелочи. Сфокусированным взглядом ясно вижу, как встревожен Аомине. Заметив улучшение, баскетболист прижимает меня к себе, а я уже тихо плачу ему в плечо. Пальцы успокаивающе гладят по волосам.
— Прости, за то, что увидел это. — Хрипло проговариваю, немного успокоившись и приняв нормальное положение.
— Не извиняйся. — Бурчит Аомине, оставляя неуверенность подальше, и садится на стул. — Часто у тебя так?
— Сейчас реже. Полгода назад — каждый день. — Честно отвечаю, смотря на подрагивающие пальцы.
Не успеваю опомниться, как ладонь накрывает большая и смуглая, унимая дрожь. Поворачиваю голову в сторону Аомине. Скулы напряжены, взгляд бегает.
— А вот мне стоит извиниться. — Виновато выдавливает Аомине, не поднимая на меня взгляда. — В тот раз из — за меня…
— Давай не будем. — Останавливаю баскетболиста, не в силах вспоминать ещё и тот день.
В образовавшейся тишине, каждый задумался о своём.
— Камилла права в одном. — Признаюсь, слушая переговоры медсестер в коридоре. — Каждый осмотр, я надеюсь на то, что нога восстановилась. Надеюсь, что врачи разрешат вернуться в спорт. Эта слепая вера и губит меня.
В следующий раз точно всё будет хорошо. Я огородилась от суровой реальности этой фразой. Нашла в ней спасение.
— Я не умею успокаивать и говорить нужные речи по типу: «Всё будет хорошо», — Я продолжила впиваться безжизненным взглядом в белые стены. — Но, я постараюсь что — нибудь придумать. Обещаю.
Резко поднимаю голову, заглядывая в синие глаза баскетболиста. В них столько поддержки. Аомине прислоняется лбом к моему, а я закрываю глаза. Накопившееся за день напряжение начинает постепенно уходить. В палату возвращается доктор Изаму. Мужчина сурово смотрит на отброшенные к противоположной стене костыли, а затем на меня. Виновата. Молча поднимает их и ставит к кровати, а справку кладёт на рядом стоящую тумбочку.
— Молодой человек, можно вас на пару слов. — Изаму обращается к Аомине, не став ругаться. Он согласно кивает и поднимает с места. — Мэй, а ты пока что распишись в листке и аккуратно вставай. Аккуратно.
Доктор делает акцент на последнем слове и выходит в коридор вместе с баскетболистом. Мужчины отходят от палаты к окну в конце коридора. Молоденькие медсёстры в больничных халатах не упускают момента, построить глазки Аомине проходя мимо. Но, он не обращает на них ни малейшего внимания, сосредотачиваясь на том, что ему сейчас будут говорить.
— С голеностопом особых проблем нет, а вот с коленом дела обстоят похуже. Прошу, проследите за тем, чтобы она не напрягала ногу. Мэй ответственная в плане нанесения мазей и перебинтовывания, но на месте сидеть не умеет. Так что, проконтролируйте. — В пол голоса просит Изаму, строго смотря на баскетболиста.
— Можете на меня положиться. — Аомине прокашливается, перед тем как задать вопрос. — Совсем нельзя ничего сделать?
— Я сделал всё что в моих силах, чтобы она смогла хотя бы ходить. — Признается Изаму, нахмурив лоб, показывая большое количество морщин. — У самого сердце разрывается. Я видел достаточно спортсменов в стенах этой больницы, и у немногих такое рвение к возвращению.
Аомине понимающе кивал на искренность слов доктора. Если бы была хоть крохотная надежда или способ он бы все сделал, чтобы осуществить его.
— Скажите, можно ли хотя бы пять минут игры каждый день проводить? — Скрещивая руки на грудной клетке, на полном серьёзе спрашивает Аомине. Изаму округляет глаза. — Под мою ответственность.
— Учитывая то, до чего она довела ногу — категорическое нет. — Не даёт надежду доктор, сняв очки. Аомине хмурится, ища в голове ещё хотя бы один вариант. — Однако она рано или поздно снова сорвётся. Пять минут, под твою ответственность — разрешаю. Но, если увидишь малейшую гримасу боли, то немедленно прекращаете. И запомни, что в профессиональный спорт ей всё равно нельзя.
— Конечно. — Чеканит Аомине, под строгий взгляд врача. — Можете на меня положиться.
— Странно получается. — Задумчиво протягивает Изаму. — Мэй, не помог ни один психолог. Её мама, ночевала в больнице, так как боялась оставить дочь хоть на минуту одну. Очень боялась за приступ. Однако когда к ней подселили одного парня, он смог найти подход.
« Я лежала с Киёши в одной больнице »
Аомине уточняет некоторые детали и направляется в палату.
Немного успокоив нервы, аккуратно ставлю здоровую ногу на пол, а вторую пододвигаю к краю кровати. Тянусь к костылям, но останавливаю руку, не решаясь снова их взять. Надо. Надо, Мэй. Цепляюсь, зажимая их подмышкой, и поднимаюсь с больничной койки. Тяжело выдыхаю, понимая, что к ним нужно заново привыкать. Действие обезболивающего ещё действует, но согнуть колено невозможно.
— Так, слушай меня внимательно и без пререканий. — Входя в палату, с ходу произносит Аомине. Сразу навостряю уши. — Я договорился с врачом, что ты можешь находиться пять минут на площадке. Но, не больше, Мэй. Только в моём присутствии или Чхве, так как он ответственный и я ему доверяю. Понятно, что не заменит полноценную игру. Но это лучше, чем ничего.
Округляю глаза, теряя дар речи.
— Тренер, можно с вами поговорить? — Захожу в тренерскую, сразу после игры, даже не успев переодеться. Мужчина кивает, откладывая папку подальше. — Почему Аня сегодня играла всего пять минут от общего времени?