Но Даша ожидала такую реакцию и все продумала заранее.
— Почему же? Бизнес диктует свои законы, — находчиво возразила она. — И вы, Лев Григорьевич, можете оставить себе — в качестве процента — любой перстень. Ведь сами сказали: это хорошее помещение капитала.
Перстней было несколько, все они были тонкой работы и украшены крупными алмазами. Скорее всего, это были царские подарки за верную службу, и Юхновский подумал: «Отказываться не стоит — ведь под такой заклад ей дадут взаймы и другие. А дело беспроигрышное!» Вслух же сказал:
— Ну разве я могу отказать вам, Дашенька? Завтра же пришлю юриста оформить это, как положено. На меня вы всегда сумеете опереться, — горячо взглянув, многозначительно добавил он. — Не то, что на своего мужа!
* * *
Как свой человек в доме, Голенко знал о фамильных драгоценностях рода Юсуповых-Стрешневых. Чтобы завладеть концерном, надо было лишить Петра всех средств, в том числе и этого клада, представлявшего большую ценность. «Хорошо бы использовать нужду Дашки в бабках, чтобы умыкнуть у них и это богатство», — коварно подумал он и, зайдя утром за шефом, с деланной заботой предложил ей:
— Есть денежный мешок, который может отвалить нужные вам бабки, то есть денежки, как их сейчас называют. Столько — сколько захотите!
У Даши душа не лежала одалживаться у Юхновского, и она на всякий случай поинтересовалась:
— Что, и двести тысяч долларов может «отвалить»? Кто такой?
— И побольше может, — беспардонно соврал Дмитрий. — Он крупный барыга. Нахапал лимон зеленых и не знает куда девать! С охотой возьмет у вас желтизну и камушки.
— «Желтизну»? Это что такое? — не поняла его Даша.
— Золото, так его попросту называют. У вас этого добра навалом.
— Это добро, Митя, фамильные драгоценности и продавать их нельзя. Я могу их только заложить, — объяснила ему Даша. — Ведь этот тип потом не вернет.
— Да уж, лучше получить все разом. А почему нельзя их загнать, если беда?
Но Даша не сочла нужным продолжать этот разговор и лишь сказала:
— Нельзя и все! И потом, я уже договорилась об их закладе — сегодня это оформлю. Так что с долгами расплачусь и без помощи мужа.
«Вот и хорошо, — мысленно обрадовался Голенко. — Считай, желтизна и камни от них тоже уплыли! Надо сказать Петьке — это его окончательно подкосит. Но не сейчас, а попозже».
Весь день он крепился, но когда повез шефа домой, не удержавшись, бросил:
— Зря ты, старик, не дал Даше бабки! Она, чтоб отдать долги, заложила свои погремушки: те, что хранили твои предки.
От такой неожиданности Петр даже выронил из рук газету.
— Врешь! Кто сказал? Этого не может быть!
— Да она сама мне и сказала. А что такого? Зато отдала долги.
Лицо Петра исказила гримаса — как от сильной боли. Весь остаток пути он угрюмо молчал и лишь когда подъезжали к дому, с горечью произнес:
— Даша не должна была этого делать без моего согласия! Но я их верну — даже, если придется отдать последнее.
Однако, придя домой, объясняться с ней не стал. «Сейчас об этом говорить бесполезно, — постаравшись сдержать гнев, резонно рассудил он. — Уверен: у нее хватило ума оформить это, как следует. Вот получу дивиденды с прииска — для выкупа — тогда и разберемся. Я ей так этого не спущу!»
Без того тяжелая атмосфера в их доме сгустилась еще более. Они и так мало говорили друг с другом, а теперь за целый вечер не произносили ни слова. Оба понимали, что так жить дальше нельзя, но ничего поделать с собой не могли.
* * *
Однако напрасно Петр рассчитывал на свои дивиденды от золотого прииска. За год они составляли значительную сумму, но мошенники добрались и до нее. Наутро, уже в офисе, Петра ждал новый удар. На его запрос пришло сообщение из Алтайского банка — и там счет оказался пуст! Схема преступления была та же: негодяи узнали код и по подложным документам перевели все, что на нем было, в оффшор. Потрясение было таким, что Юсупов впервые не мог работать.
— Никого ко мне не впускать! — распорядился он секретарше и, запершись в кабинете, стал обдумывать свое безрадостное положение.
— Петр Михайлович! К вам хочет зайти Казаков — говорит: у него очень важное сообщение, — передал по селектору помощник.
— Я же сказал, чтобы меня не беспокоили! — яростно рявкнул Петр. — Никого не принимаю! Считайте, что меня нет!
Усилием воли он взял себя в руки и постарался привести в порядок мысли. «Итак, концерн погряз в долгах и остался без оборотных средств. В органы правопорядка уже обратились, и следствие началось, но удастся ли вернуть похищенное — неизвестно, — подытожил он свои потери и мысленно себе приказал: — Положение хоть и катастрофическое, однако делать что-то надо! Ищи, где взять такие огромные деньги! Сумей занять — даже под грабительские проценты. Спаси «Алтайский самородок», даже если лично все потеряешь!»
Такое решение главу концерна немного успокоило, и он, отперев кабинет, распорядился:
— Пусть зайдет ко мне Казаков!
Его верный друг и заместитель не заставил себя ждать — видно, терпеливо дожидался в приемной.
— Плохи наши дела, Петя, но унывать нам еще рано, — сев на свое обычное место, с преувеличенной бодростью сказал он, явно чтобы поддержать шефа.
— Да? И на чем основывается твое мнение? — скептически бросил Петр. — Ты уже знаешь, что мерзавцы добрались и до моего счета на Алтае? Обчистили до нуля!
— Я все знаю! Но безвыходных положений не бывает. Нужно действовать!
— Ладно, давай без общих слов! Утешать меня не надо, — раздраженно оборвал его Петр. — Говори, с чем пришел!
— Наберись терпения, — укоризненно произнес Казаков и, как всегда, когда волновался, снял и протер очки. — Первым делом, надо получить отсрочку по платежам, и это тебе под силу — авторитет нашего концерна еще достаточно высок.
Он сделал паузу, переводя дыхание, и продолжал:
— Но главное — надо через прокуратуру заблокировать счета липовых оффшорных фирм; они достаточно наследили.
— Это неплохая идея! — сразу оживился Петр. — Что о них удалось узнать?
— Очень любопытную вещь. До того, как перебраться в оффшоры, все они были зарегистрированы в Одессе.
— Ну, и что это нам дает? «Одесса-мама» — известный притон мошенников.
— А то, что это облегчает поиски и получение нужных данных и, кроме того, — Казаков немного понурился, — дает одну очень существенную зацепку.
— Какую зацепку? — видя его смущение, насторожился Петр.
— Ту, что из Одессы к нам прибыл этот твой,.. — Казаков боязливо замялся, — личный шофер, после чего и начались наши беды.
Он ожидал, что шеф сразу взорвется, но на сей раз этого не произошло. Петр лишь порицающе покачал головой.
— Опять ты за свое: на Митю хочешь все повесить. Ну как он мог узнать секретные коды всех счетов? Он вообще в этом не разбирается!
— Зато другие разбираются. Например, погибшая при весьма странных обстоятельствах оператор Иванова!
— Ее смерть, после всего этого, и правда подозрительна, но причем здесь он?
— При том, что они были в близких отношениях, — мрачно посмотрел на него поверх очков друг и заместитель. — Я это точно установил!
Возникло напряженное молчание — Петр тяжело задумался.
— Нет, не могу в это поверить! — мотнул он упрямо головой. — Тут какая-то ошибка! Случайное совпадение! Может, она и была связана с преступниками, возможно, Митька даже и ухаживал за ней. Но он был мне верным другом, и я не желаю, чтобы из него сделали «козла отпущения»!
— Ладно, Петя, тебя, видно, сможет убедить только следствие, — Казаков безнадежно махнул рукой и поднялся. — Значит, договорились: я буду искать украденное, а ты возьмешь себя в руки и энергично займешься финансами.