– Тебе больно, девочка? Что ты молчишь?
– Я очень люблю лимоны. Балдею. И ничего не болит, лекарство ещё действует.
– Кстати, нужно таблетки купить, врач посоветовал. Где тут аптека?
– У меня денег нет, копейки остались.
– Где аптека, я спрашиваю.
– Вон там, голубая вывеска кафе, а рядом аптека.
– Ну вот и прекрасно. Ты в кафешке посидишь, кофейку попьёшь с лимонным сиропом, а я схожу.
– Спасибо вам большое, но вы не обязаны…
– Так, Градова, люди должны помогать друг другу. Разве нет? – И он выволок её из машины, занёс, посадил за стол.
– Какие сладости мы любим? Люся, отвлекись немного от своих дум, полакомись. Ну, честное слово, не стоит даже благодарности такой пустяк. А может, ты есть хочешь?
– Здесь так вкусно пахнет… А можно мне пирожок с капустой и корзиночку с киви?
– Принято. – Он заказал и ушёл в аптеку.
Из угла кафе за ними во все глаза наблюдала первая сплетница и ябеда их школы. Но Люська её не заметила. Они с математиком наелись, напились и таким же макаром вернулись в машину.
А утром вся школа гудела. В обед прискакала Ритка.
– Это правда? Ты вчера была в кафе с Максимом? Как ты могла? Тем более, что уезжаешь?
– Да, подожди, не верещи. – И рассказала всю свою эпопею.
– А целовались, тогда, зачем? А обнимались?
– Ты что, обалдела? Ходить я не могу, пока. Вот он меня и занёс, за стол посадил. Ну стала бы я на виду у честного народа так подставляться? Ритуль, опомнись. И кто это такую ерунду разносит?
– Да наша всезнайка и доносчица. Я тебе больше скажу, Максиму досталось от директрисы, она так вопила! Давно такого ора не было. Правда, потом, ручку ему жала, улыбалась, разшаркивалась. Теперь понятно, почему. Так ты до конца полугодия не придёшь в школу? И когда вы отбываете?
– Папа уже уехал. Мы, видишь, на солдатских кроватях спим. Как только квартиру обустроит, отзвонится. В любом случае, скоро.
Через два дня Люся уже ходила, мама бегала с какими-то документами, а девочка принялась за обед. Она любила это дело. Правда, с удовольствием готовила что-нибудь из банкетных блюд, для гурманов. Но в холодильнике пусто, только набор для борща. Поставив бульон, потихоньку спустилась в магазин, в соседний дом. Идя назад, несколько раз подскользнулась и остановилась. Вот зачем набрала полный пакет продуктов, как теперь дотащить? Сзади кто-то обнял её за талию и выдернул пакет из рук.
– Ох, и девчонка, бестолковая. Я тебя из окна увидел, у друга был в гостях. Да ты его знаешь, у Витьки-гитариста. Он мне много чего интересного рассказал про тебя. Ну пошли, я тебя держу.
И они двинулись "тихой ногой".
– Во-первых, здравствуйте. А во-вторых, что это он натрепал, разгильдяй, про меня? Он – Мишка Квакин, а я – Тимур, или Тимуриха, или Тимуренция. Мы с ним не совпадаем. Только поём вместе летом, под гитару, тут ему равных нет.
– Я бы градацию провёл наоборот: Люська Квакина и Витька-тимуровец. Он у нас в армии и за маму, и за папу был. За правду бился до конца.
– А вы были в армии? А как же пушечное мясо из наших мальчишек? – Люська дёрнулась, подскользнулась и оказалась зажата между пакетом и кольцом рук. И глазами, голубыми-голубыми, сердито смотрящими на неё.
– Людмила, не озоруй!
У Люськи поползли вверх и глаза, и брови. Её так не называл никто. Она – Люся, и этим всё сказано. Два раза, при получении паспорта и свидетельства об окончании музыкальной школы, проскакивало это имя. И всё. И вдруг? И как красиво он сказал: "Людмила"…
– Меня Люся зовут.
– Нет. В школьных документах есть только Людмила Градова, очень красиво. Ну что, дошли? В вашей пристройке лифта нет? Давай уже донесу до квартиры.
А потом и в квартиру, и картошку почистил, и мясо прокрутил. Наелся борща, поблагодарил и ушёл. А Люська перевоплащалась в Людмилу… Вот стоило просто пообщаться по-человечески, и человек раскрылся совсем с другой стороны. Ну как же он хорош! Статный, быстрый, пахнет лаймом, рассказывает – заслушаешься. И не какой он не математик. Он – разработчик компьтерных программ широкого профиля. Отработает год в школе по чьей-то там просьбе и вперёд, хоть в космос. А глаза… Так, Люся, спокойствие, только спокойствие…
Поток слёз, откуда только брался, не прекращался до тех пор, пока город уже не скрылся за пеленой снежной позёмки, поднимаемой ветром. Люська обнимала плюшевую собаку, подаренную кем-то из одноклассников, сестра – куклу, красивую, немецкую. Она была на седьмом небе от счастья, получив кучу конфет, открыток с пожеланиями, сувенирчиков и маленьких мягких игрушек, надаренных её старшей сестре на долгую память… На вокзале был весь класс , и параллельный тоже. Даже классная пришла и "вобла". Они всё извинялись перед мамой Люськи за две четвёрки в аттестате – по биологии и математике. А Людмила всё надеялась увидеть Максима… И уже в купе, засыпая, решила: "Наверное, некогда ему, очередные пестики с тычинками "изучает", применяя свой матанализ…"