Остановившись у номера двадцать шесть – ржавой таблички, прикрепленной к деревянному хилому забору, со случайными кусками железа, девушка толкнула калитку. На ее удивление, пружины легко растянулись, и она со скрипом отворилась. Ступив на потрескавшуюся бетонную дорожку, она зашагала по ней к крыльцу. Двор зарос сухим бурьяном, сквозь который пробивалась новая трава, и в котором утопали несколько цветущих плодовых деревьев. По бокам дома стояли два строения. Слева кособокий сарай, справа вероятно баня, с трубой на крыше. Сам дом, когда-то голубого цвета, теперь выглядел грустным и заброшенным. Все его окна наглухо были закрыты ставнями.
Девушка поднялась по ступенькам, сняла с плеча сумку и поставила на пыльную лавочку, стоявшую под навесом обшарпанного крыльца. Не расставаясь с футляром, как с самой ценной вещью, изъяла из кармана ключи от двери и взявшись за подходящий, всунула в прорезь замка. Затвор пошел, как смазанный. Первая дверь, ведущая в веранду, поддалась и открылась с жалобным скрипом. Веранда была обставлена старым ненужным барахлом: сломанными стульями, ржавым холодильником и какими-то тюками. За следующей дверью ее встретила тьма, из глубины дома несло пылью, сыростью и холодом. Гостье пришлось сначала открыть ставни, чтобы впустить свет. Солнечные лучи мгновенно расползлись по всем уголкам дома, и она огляделась вокруг. В хате скопилось множество пыли и грязи. Кухня, совмещающая с собой и прихожую, в которой из мебели, стояли стол, несколько стульев, советский холодильник Орск, шкаф с посудой и мойка, вела в зал, смежный со спальней. В зале имелись широкая старая тахта у окна, два потрепанных кресла с деревянными подлокотниками, круглый стол, над которым висела полка с запыленными иконами и радиоприемником. В спальне – односпальная допотопная железная кровать с грязным матрацем и полированный шифоньер.
Первым делом девушка решила открыть все окна и проветрить дом. Потом она вернулась к сумке и внесла ее в зал, бросив в кресло, рядом с футляром. Обвела еще раз взглядом холодные и сырые стены, в которых ей теперь предстояло жить, села на тахту и погрузилась в размышления.
Вскоре раздавшийся из кармана плаща монофонический писк мобильного телефона вырвал ее из мыслей. Звонок не был неожиданным, девушка его ждала. Даже не взглянув на экран, поднесла мобильник к уху и произнесла:
– Здорова, Федор Витальевич!
– Здравствуй, Кристина! – ответил на той стороне голос. – Как устроилась?
– Глухомань – та еще. – буркнула она в трубку.
– У тебя сейчас не то положение, чтобы выкаблучиваться. За твою голову Гарик тут большие деньги предлагает. За брата мести хочет. Даже менты в поиск подключились.
Федор Витальевич говорил всегда ровно, спокойно, без начальнического тона, даже когда появлялись крупные проблемы.
– И сколько предложил этот пёс? – спросила Кристина.
– Пятьсот тысяч.
– Хм. – усмехнулась она. – Жадная гнида. Что ж не миллион? В офис наведывался?
– Заезжал. Угрозами сыпал. Мои ребята его немного присмирели, но думаю
ненадолго. Поэтому отдыхай там пока, наслаждайся свежим воздухом. А теперь расскажи, как добралась, на чем приехала? – сменил Федор Витальевич тему.
– Доехала нормально, без происшествий. Поездом, потом на такси.
– Вот с такси зря. Надо было попутку брать.
– Да сюда никто ехать не хотел. От города черт пойми сколько. Дороги убитые. Водилы портить свои машины не хотят. Одного еле-еле уболтала.
– А дом быстро нашла?
– Да, вы хорошо объяснили. Здешние матроны документы просили. Я им по косарю – они и обрадовались. Наверно подумали, что я твоя любовница.
– Не важно, что они подумали. – проговорил мужчина. – Уговор ты наш помнишь?
– Да. Жду звонка в четверг.
– Я буду звонить с разных номеров.
– Поняла. – она успела ответить и в трубке раздались гудки.
Глава 2
Кристина была из бывших вояк чеченской войны. Стреляла хорошо еще со школы. И восполняла свои навыки стрельбой в тире. Деньги на развлечение “не для девочек” воровала у пассажиров в автобусах или промышляла на рынке. На войну пошла добровольно, по контракту. Не раз выполняла задания в горячих точках, под носом у противника. После окончания контракта возвращаться ей было некуда, и она уехала в Питер. Кристина была воспитанницей одного из Вологодского детского дома, подброшенной в младенчестве матерью к его порогу.