Улыбаясь, тот подходил, держа в руках раскаленное добела клеймо. Рисунок представлял собой полумесяц, между рогами которого была выведена какая-то арабская буква.
— Видишь, это моя монограмма! Ее ты будешь носить до конца своей жизни! Давай!
Стиснув зубы и закрыв глаза, Элен ждала неизгладимого укуса раскаленного железа. И он наступил, ЭТОТ укус! Боль была такая, что у девушки перехватило дыхание! Раздалось шипение. Это шипел металл, остывая в НЕЙ! Непреодолимая сила разжала ее челюсти и исторгла жуткий вопль:
— О-о-о-о-о!!! А-а-а-а-а-а-а!! Госпо-о-о-о-о-ди!!! Н-е-е-е-е-т!!!
Клеймо отдернули. В лицо и на лобок плеснули ледяной воды. Однако несчастная девушка продолжала кричать. Подойдя к ней поближе, Саид резко ударил под ребра. Крик Элен захлебнулся, подняв голову, она обвела мучителей затуманенным взглядом.
— Прекрасно, Саид, теперь ошейники.
— Да, хозяин.
Элен почувствовала, как ее голову рывком поняли за волосы, шею охватило что-то холодное и тяжелое. Щелкнул запираемый замок, и гордая английская леди превратилась в рабыню Абдарахмана бен Юсуфа! От понимания этого Элен глухо застонала сквозь зубы. Очень болело клеймо, впечатление было, что там содрали кожу. Массивные, в полтора дюйма кольца оттягивали соски. Под ухом раздался вкрадчивый голос Юсуфа:
— Ну что, христианская собака, теперь ты поняла КТО ты? Отвечай, сука!!!
— Д-д-да.
— Хозяин!
— Да… хозяин.
— Так кто ты?!
— Я… я рабыня… хозяин.
— Ты МОЯ ничтожная рабыня для моих сексуальных извращений! Повтори!
— Я… ваша ничтожная рабыня, хозяин. Я… — из горла Элен вырвались отчаянные рыдания. — Я ваша рабыня для извращений.
— Хорошо! Теперь ты это поняла. Запомни, Англия и Лондон для тебя больше не существуют! Никто, повторяю, никто тебе не поможет! Поняла, рабыня?!
— Да, хозяин.
— Отлично! Саид, развяжи ее.
Как только Саид развязал веревки, Элен со стоном рухнула ничком. Руки отказывали повиноваться, плечи нестерпимо болели. Прижав воспаленные соски к холодному полу, она чувствовала, как уменьшается боль от проколов. Рядом слышался голос Юсуфа, задававшего те же вопросы Эмили. Потом послышался глухой удар, что означало, что старшая сестра признала себя рабыней. Однако долго понежиться ей не дали:
— Встать, рабыни! Саид, свяжи их, пусть пару дней побудут здесь, в клетках! Так, сегодня понедельник, приведешь их в четверг. Перед этим вымоешь сучек. Пока, красавицы, — с этими словами Абдарахман бен Юсуф покинул каземат.
— Эх, жаль, вы девственницы, — сокрушенно покачал головой Саид. — А то развлеклись бы!
Крепко связав запястья девушек, он подвел сестер к маленьким, полтора на полтора метра клеткам из толстых железных прутьев. Войти в клетку можно было, только встав на колени. С трудом, мешали связанные руки, Элен заползла в клетку. Глотая слезы, она наблюдала, как Саид пинками затолкал в соседнюю клетку Эмили и запер ее на висячий замок.
«Вот и все! Господи, за что это нам?!! Что с нами происходит? Ведь это Я, дочь английского аристократа, признала себя… и КЕМ? РАБЫНЕЙ! Я — рабыня!!! Посмотрел бы сейчас Джеймс на меня! Голая, с кольцами в сосках, с клеймом на теле и в ошейнике… Надо было соглашаться на его предложение… Дура я, дура! Что теперь с нами будет? Юсуф сказал, что мы предназначены для секса… Господи, помоги нам!»
ЧАСТЬ 2
Глава 1
По мозаичному полу прекрасного дворца быстрым шагом шел высокий, плотного телосложения человек в традиционной мавританской одежде. Густая, черная борода, пронзительный взгляд и властные манеры. Главный дворцовый распорядитель — это вам не просто так! Это фигура!
Звали этого человека Бен-Хассам. По своей жестокости он уступал только своему повелителю — Бен Юсуфу. Все служанки и дворцовые рабыни не раз испытывали на своей шкуре, причем в прямом смысле этого слова, необузданный нрав Бен-Хассама. Редкий день обходился без жестокой порки или еще более жестоких наказаний. К услугам Хассама было несколько палачей — негров племени короманти. Особенно выделялся Абдалла — огромный негр, чудовищной силы. Хотя палачи тоже были рабами, но природная свирепость вкупе с неслыханной жестокостью и вседозволенностью, делали из них жуткое орудие страха для остальных невольников и невольниц.
Кстати невольников-мужчин во дворце практически не было. Все работы по хозяйству выполнялись чернокожими рабынями. На всех рабынях были железные ошейники, а у некоторых, наиболее строптивых, или провинившихся, кольца в носах. Одеты девушки были в короткие, полосатые туники. Все слуги, включая рабов-палачей, имели право в любой момент удовлетворить свою похоть с этими рабынями. Малейшая провинность девушек вела к жестокому наказанию плетьми, а за крупные проступки рабынь, как правило, подвергали мучительной казни.