— Господин, пожалейте ее. Она же умрет!
Тихий голос был подобен удару грома. Удары стихли, только слышно было, как стонет избитая рабыня. Хассам с усмешкой посмотрел на Эмили:
— Заступаешься?! Хорошо! Спасла жизнь сучке! Ладно, эй ты, благодари за науку!
— Спасибо, добрый господин… рабыня благодарит… — голос несчастной становился все тише, и, наконец, она без сознания скользнула вниз по столбу.
— Эй, кто там! Приберите это мясо! А вы, следуйте за мной!
Резко развернувшись, Хассам продолжил свой путь, как ни в чем не бывало. Проходя мимо наказанной, Элен с ужасом рассмотрела поближе иссеченное тело рабыни.
«Господи! Какой ужас! За ТАКУЮ оплошность столь жестокое наказание. Что же будет с нами? Господи… По-моему мы пришли. Точно!»
— Эй, Фатима! Принимай новеньких сучек! Ха! Ха! Ха! Они уже дрожат от нетерпения, хотят познакомиться с настоящими мужчинами…
— Довольно языком молоть, Саид. Ступай себе, а я девочками займусь. Хм! Хорошенькие! Ишь, сосочки напряглись-то как! Господин будет доволен. Ну, пойдемте, надо вас подготовить! Что, не понимаете? Англичанки? А по-французски можете? Вот и ладненько!
Говорившая, тучная женщина, была смотрительницей гарема Бен Юсуфа. Звали ее Фатима. В принципе, она была незлой женщиной, и даже немного жалела рабынь что, однако, не мешало ей прекрасно справляться со своими обязанностями. Вот и сейчас она развязала девушкам руки, сняла ошейники. Затем подозвала двух негритянок, и что-то сказала им гортанным голосом. Те мгновенно испарились.
Поддерживая Элен и Эмили за руки, Фатима провела их в банное помещение — хаммам. Здесь уже парили две огромные ванны, куда сестер благополучно и погрузили. Вода оказалась неожиданно горячей и доходила чуть выше талии, но уже через минуту Элен в блаженной истоме закрыла глаза. По ее ногам пошло тепло, согревая ее озябшее тело. Было так хорошо, что не хотелось, чтобы это кончалось. Что-то коснулось ее. Открыв глаза, она увидела юную негритянку, которая сидела рядом и аккуратно намыливала ее груди, мягко касаясь израненных сосков нежными пальчиками. Увидев, что Элен открыла глаза, та скорчила довольную рожицу, и тихо рассмеялась. Затем, взяв ковшик, стала поливать ее плечи водой.
После купания сестер высушили мягкими полотенцами, и сытно накормили. Затем Фатима отвела их в маленькую спальню, уложила на кровати и, накрыв пушистым одеялом, тихо удалилась. Глаза Элен и Эмили слипались, так что буквально через минуту обе девушки спали крепким сном.
Разбудили их ближе к вечеру. Фатима с помощницами тщательно расчесали волосы, одели ошейники. Запястья заведенных назад рук охватили широкие кожаные браслеты с хитроумными замками, соединенные короткой цепочкой.
За всеми этими приготовлениями наблюдал чернобородый человек, к которому Фатима относилась с подобострастием. Ощупав груди, бедра и ягодицы девушек он буркнул:
— Этой, — показав на Элен, — кольцо в рот. Дюже он аппетитный! Хе! Хе! Хе!
— А этой, господин?
— Черненькую? Оставь, как есть!
Угодливо кивнув головой, Фатима взяла из шкатулки массивное стальное кольцо с прикрепленными к нему кожаными ремнями и повернулась к Элен:
— Ну, милая, давай, открой ротик. Нет, нет — пошире! Еще шире… вот умница. Так, а теперь ремешки затянем… — и уже шепотом, — когда господин закончит, постарайся все проглотить, а не то…
Кольцо туго вдавилось в рот, не позволяя Элен сомкнуть челюсти. Ее сочные губы обрамляли сверкающую сталь, наводя мысли на долгий оральный секс.
— Ладно, сучки, идите за мной, и помните — ваша жизнь здесь наполовину зависит от меня. Вперед!
Массивная резная дверь мягко отворилась. Перед взором Элен предстала большая комната, утопающая в роскоши. Центром апартаментов была огромная кровать с балдахином, на которой возлежал сам хозяин дворца — Абдарахман бен Юсуф. Однако в комнате он был не один. Рядом с кроватью стоял массивный негр с опахалом, с другой стороны — две чернокожие рабыни, стоя на коленях, держали подносы с яствами и кувшинами.
Сводчатый потолок опирался на галерею резных столбов. К каждому столбу была прикована обнаженная девушка. Большинство были прикованы за ушки на ошейниках, и могли сидеть, однако две рабыни стояли на цыпочках, высоко вздев руки. Возле каждой стоял палач с длинным бичом, и время от времени наносил удар по голому телу. После каждого удара, девушки вскрикивали и умоляли их пощадить. Это называлось «баттонадой», и являлось одним из распространенных видов наказания непослушных. Особенностью этого вида наказания было то, что рабыня не знала, когда будет нанесен следующий удар, поэтому была всегда напряжена, что делало наказание еще сильней. Часто при «баттонаде» девушкам завязывали глаза и вставляли кляпы.