И все-таки первой кончила Эмили. Элен почувствовала, как дрожит тело сестры, услышала хриплые стоны. Стоя на коленях в объятиях сестры, Эмили содрогалась в бурном оргазме.
— Прекрасно! Достаточно! Что ж, Амила кончила первой. Айлин, вот тебе плеть.
— Но… госпожа, вы хотите, чтобы Я била свою сестру?!!!
— Не сестру, а рабыню! Бери плеть, я сказала! А ты стань на четвереньки и оттопырь задницу!
Возмущение переполнило гордую английскую натуру Элен. Чтобы ОНА била свою сестру!!! Да, никогда!!!
— Я… я не буду этого делать!
— Госпожа!!
— Я не буду этого делать, ясно тебе!!
— Та-а-а-к! Мы упрямцы! Ну что ж, думаю, неделька в карцере тебя переупрямят, сучка!
— Можете делать со мной, что захотите, но бить СВОЮ сестру я не буду!
Улыбаясь, Жасмин подошла к стене и дернула за веревку. Через мгновенье два палача вбежали в комнату.
— Позовите Фатиму! У нас здесь м-а-а-ленький бунт. А, вот и вы, госпожа, — Жасмин склонилась в низком поклоне. — Вот, упрямимся, не хотим бить сестру!
— Сколько ты назначила?
— Пять ударов, госпожа.
Фатима подошла вплотную к Элен.
— Почему ты не исполняешь то, что тебе приказали?!!
— Я не буду бить свою сестру!!
— Гм, с характером, да? Ну ничего, сейчас мы его тебе исправим. Эй, Амила, подойди! Видишь рабыню?
— Д-д-а… да, госпожа.
— Прекрасно, вот тебе плеть, десять ударов, приступай!
— …
— Что?!!! Тоже артачиться будешь?!! Ты ведь любишь свою сестренку?
— Да, госпожа, очень.
— Ну так вот! Или ТЫ дашь ей десять ударов плетью, либо Ахмед выпорет ее по своему — пятьдесят ударов кнутом! Ну, я жду!
Минуту Эмили стояла неподвижно. Затем подняла руку и хлестнула плетью по спине Элен.
— Стой! Это не считается! Бить надо что есть силы, иначе удары не засчитываются, поняла?!
Эмили кивнула головой, в ее глазах стояли слезы. Один из палачей, огромного роста негр по имени Ахмед, стиснул одной рукой запястья Элен и высоко вздернул руки несчастной. Раздался свист плети, и на выпуклых ягодицах Элен пролегла первая красная полоса. От резкой боли, та вскрикнула. Удар, полученный в каюте Аль-Джаббара, показался ей легким прикосновением по сравнению с полученным. Вновь раздался свист плети. Эмили стегала свою сестру со всей силой, на которую была способна. Стегала неумело, удары сыпались беспорядочно, обрушиваясь то на спину, то на попку Элен. Та вскрикивала каждый раз и пыталась хоть как-то увернуться. Со стороны казалось, что девушка танцует, высоко подняв руки.
Наконец удары стихли. В комнате наступила тишина, только слышалось прерывистое дыхание Эмили и легкие стоны Элен. Фатима криво усмехнулась:
— Да-а-а! Любишь ты свою сестренку! Ишь, как отходила! Ну что, Айлин, теперь выполнишь то, что тебе приказывали? Пять ударов!
— Нет!
— НЕТ?!! Так, Ахмед, в карцер ее, в зиндан, в колодки!!! Ах ты тварь!! Мустафа беги к господину, все ему расскажешь! Ах ты, сучка христианская!!
Ахмед, намотав длинные волосы Элен на кулак, потащил ее к выходу. Эмили с плачем бросилась вслед, пытаясь как-то помочь сестре. Однако Мустафа ловко перехватил ее и сбил с ног.
— Жасмин, эту на «баттонаду», до утра! Все!
Глава 3
Тюрьма — зиндан располагалась в подвалах дворца, и, благодаря жестокости Юсуфа, никогда не пустовала. Она включала в себя десяток крохотных камер, камеру пыток со всеми «необходимыми» орудиями, камеры «для исправления» и карцер. Узниками, вернее узницами зиндана были исключительно девушки-рабыни.
Каждой узнице, в зависимости от тяжести ее «преступления», назначалось «воспитание», заключавшееся в чередовании побоев, пыток и издевательств. Сроки заключения были самыми разными — от недели до нескольких месяцев. Надзирателем зиндана был араб по имени Хасим. Все рабыни, попавшие в зиндан, теряли свой статус, и соответственно Хасим и его подручные имели право насиловать любую из девушек.
Поэтому, когда Мустафа сдал Элен Хасиму, тот не смог удержаться от радости. Еще бы! Красивая юная девушка, да еще и белокурая — от предвкушения совокупления с ней, у Хасима чуть не потекли слюнки.