— Не знаю, хозяин. Черненькая вроде ничего, только зажата больно.
— А беленькая?
— Беленькая совсем еще ребенок! Хотя сисечки симпатичные.
— Да! Сиськи у них хорошие! Голубая кровь! Ха! Ха! Ха! Ладно, развлекись с черненькой, заставь ее кончить. Хочу посмотреть, горячая ли она шлюшка!
Гречанка повернулась к Эмили:
— Ну, признавайся ты ласкала когда-нибудь себя? Или может тебя ласкали твои служанки? Я слышала, индуски очень искусны в любовных утехах.
Эмили молчала. Бингс, приподнявшись в кресле рявкнул:
— Ты слышишь, английская сука! Отвечай! И не забудь называть Тису — госпожа!!
— ….
— Ну, что ж ты молчишь?
— Нет. Нет… госпожа.
— Ну, это поправимо! — с этими словами Тиса стала закатывать подол Эмилиной сорочки, пока та не оказалась чуть выше грудей. Затем она подвела беспомощную девушку к низкому столику и заставила ее лечь на него так, что ноги Эмили оказались широко разведены и свисали по сторонам стола. Взяв два куска веревки, Тиса крепко прикрутила лодыжки своей жертвы к массивным ножкам. Мягко улыбнувшись, гречанка опустилась на колени и принялась ласкать нежными пальчиками полные груди Эмили. Она поглаживала эти прекрасные тугие холмы, пощипывала соски, щекотала их своими волосами. К своему ужасу Эмили почувствовала, как приятная волна окатила с ног до головы. Ее соски стали твердеть прямо на глазах, между ног стало горячо. Тиса не прекращая ласкать соски теперь уже губами, стала поглаживать набухшие половые губы юной англичанки. Наконец она впилась в пылающую расщелину своими полными губами, целуя и посасывая затвердевший клитор.
Элен, стоящая поодаль, увидела, как изогнулось тело сестры, услышала ее хриплые стоны. Оргазм волнами накатывал на Эмили. Наконец девушка закричала и бессильно распростерлась на своем «ложе», почти потеряв сознание. Тут же раздался хриплый смех Бингса:
— Ха! Ха! Браво, Тиса! Ну и шлюха эта леди! Из нее выйдет отличная рабыня! Ха, 3000 пиастров, никак не меньше! Отлично!
Тиса, благодарно улыбнувшись, развязала Эмили и помогла той подняться со стола. Несчастная стояла, низко опустив голову, еле сдерживая рыдания.
— Тиса, позови Мустафу. Пусть отведет этих сучек на место. Да пусть развяжет им руки, но ошейники надеть! Да… Ха! Ха! Ха! Одерни этой суке подол, а то видно ей понравилось!
Сидя к каморке, Элен не могла оторвать взгляд от сестры. Она впервые увидела, КАК кончает женщина. Не выдержав, Элен тихо спросила сестру:
— Эмили, дорогая. Прости за бестактность, но…
— Ты хочешь узнать, было ли мне приятно? — раздался тихий голос сестры. — Да! Очень!
— Господи, Эмили, но ведь… господи, мы стояли ГОЛЫМИ перед мужчиной! Он ТРОГАЛ нас! Мы…
— Не забывай, сестренка, мы теперь рабыни. Судя по всему, этот негодяй будет не последним мужчиной, который увидит тебя голой! Так что или смириться с этим, или…
— Что или?
— Думаешь, тебя будут спрашивать, хочешь ли ты быть голой или нет? Надо, тебя разденут силой, да еще выпорют или еще чего похуже.
— Хм, да уж, похуже! Хуже по-моему уже некуда! Так что же делать?
— Давай поспим. Торопиться нам теперь уже некуда!
Глава 4
— Мое почтение, глубокоуважаемый Аль-Джаббар! Да прибудет с тобой удача!
— Привет Ширак! Как делишки?
— Милостью аллаха, неплохо! А у тебя? Слышал, ты привез двух девочек на продажу?
— Да уж! Кстати они со мной! Может, глянешь перед аукционом?
— С удовольствием! Тогда их в смотровую! Джамал, отведи девочек гостя, да приготовь их там! А мы пока по стаканчику прохладительного выпьем.
Высокий негр согласно кивнул. Выйдя в дворик, он увидел стоящих на коленях двух девушек под охраной Али, своего старого знакомца с «Ласточки». Тела девушек были закутаны в темные хаабы — верхнюю женскую одежду. Поздоровавшись с приятелем, Джамал повел сестер в специальную комнату, где несчастных осматривали перед торгами.
За время, проведенное на пиратском корабле, Эмили и Элен сильно изменились. Элен уже не была той жизнерадостной хохотушкой, какой знал ее весь Мадрас. В глазах девушки теперь был постоянный страх. Страх перед жестоким наказанием, страх перед необходимостью раздеваться, когда прикажут, страх за сестру, страх за себя. Эмили изменилась в другую сторону. На ее лице всегда было выражение полной покорности. Сестры почти не разговаривали. Раз в день их выводили погулять на палубу «Ласточки» под пристальным надзором Али. Перед прибытием в Занзибар сестрам разрешили помыться, затем они одели хаабы и со связанными сзади руками и веревочными петлями на шеях отправились к Бен-Шираку — крупнейшему работорговцу Занзибара.