После смерти жены Брюс забывался в работе, которая тем не менее перестала для него что-то значить, лишь позволяла регулярно посылать чеки сестре на содержание сына.
— Вам полагается прощение — вы искренне раскаялись. Ведь так произошло потому, что вы слишком сильно любили, слишком сильно страдали. Иногда, — мягко добавила Марго, — такое здорово выбивает из колеи.
Пораженный ее состраданием, он воскликнул:
— Разве вы когда-нибудь любили слишком сильно?
— Всякий раз, — легко рассмеялась Марго. Поднеся вилку к губам, она подобрала все капли крема, оставшиеся на зубцах, быстро слизывая их языком. Брюс мог поклясться, что ничего более эротичного он в жизни не видел.
— На самом деле любили слишком сильно? — настойчиво переспросил он, до конца не уверенный, почему ее ответ так для него важен.
Может быть, он пытался отплатить ей за то, что она донимала его так долго. Или старался избавиться от чувства неуверенности в ее присутствии.
— В конце концов, вы столько терзали меня, теперь и я имею право задать вам пару вопросов.
Она согласилась, что это справедливо.
— Я отвечу на любой из них.
— Я уже задал один вопрос.
— Хорошо, я, вероятно, слишком сильно любила отца Мелани. И думала, что он будет счастлив услышать о ребенке. Но я не понимала, что восемнадцатилетний мальчик не может радоваться тому, что должен стать отцом.
— А я был счастлив, — сказал Брюс.
Марго поверила ему, выделив его таким образом из миллиона других.
— Вы просто музейная редкость, Брюс. Не много таких, как вы. Поверьте, я знаю. — Она ласково коснулась его руки. — Ваша жена была счастливейшей женщиной.
Брюс всегда думал только о себе как о счастливчике, а не об Элен. Ей приходилось мириться с его недостатками, с уровнем жизни гораздо более низким, чем был у нее. Она отказалась сделать аборт, и ее родители лишили ее всякой помощи. Они с Элен поженились, имея тридцать долларов на двоих. Бесс тогда выручила их, предоставив жилье, пока они не встали на ноги. Ему понадобилось много времени, чтобы подняться на ту ступень служебной лестницы, что позволила обеспечивать Элен так, как она заслуживала.
Только очень ненадолго.
Пришел официант, спасая Брюса от необходимости отвечать на замечание Марго.
Официант положил поднос со счетом рядом с Брюсом. Марго потянулась за ним, но Брюс вынул кредитную карточку и прикрыл ею счет.
— Начинаю думать, что вы не всегда поступаете честно, как мне казалось. Ведь я говорила, что плачу за этот обед.
— Я поступаю честно, согласно своим правилам. Одно из главных — всегда платить за даму.
Она не думала, что люди, подобные Брюсу, вообще существуют на белом свете. И, конечно, не ожидала, что старомодность может быть такой очаровательной.
— Просто не понимаю, как это вас до сих пор никто не заарканил и не поместил у своего домашнего очага.
Брюс с трудом представлял себя в качестве трофея.
— Может, потому, что это гораздо тяжелее, чем кажется.
— Рыцарь с чувством юмора. Вы слишком хороши, чтобы быть правдой.
Он определенно не собирался это комментировать. Получив свою карточку обратно Брюс, он убрал ее в карман.
— Готовы идти?
Марго взяла сумочку.
— Я родилась готовой.
Он никогда в этом не сомневался.
— Зайдете что-нибудь выпить? — Марго остановилась у своей двери, оттягивая окончание вечера. За долгое время этот был один из самых приятных.
Искушение было велико, но Брюс покачал головой:
— Лучше нет. Полиция в Бедфорде очень строга. Мне не хотелось бы провести ночь в тюремной камере.
Марго не настаивала. Тем не менее она была заинтригована мужчиной, за целый вечер не сделавшим ей никаких авансов. За целый длинный день и вечер, проведенный с Марго, он не вышел за пределы того, что можно было бы назвать просто вежливостью и корректностью.
Это очень мило, но в то же время ее постоянно точил червячок сомнения. Что-то не так, что-то она упускает.
Или он ею не заинтересовался?
— Я поручусь за вас, — пообещала она.
— Насколько мне известно, к одурманенным водителям в полиции относятся очень сурово. По крайней мере к водителям, одурманенным спиртным, — поправился он, не в силах оторвать от нее глаз.