— Ваша дочь никогда не откажется услужить.
— И посекретничать. — Крохотная морщинка появилась и исчезла с ее лица. — Мы весь день вместе работали с ней, хоть бы слово сказала. Могла бы намекнуть. А она сделала вид, что очень удивлена вашим звонком.
— Я попросил Мелани об этом. Она милая девочка, на нее можно положиться.
Такая готовность идти навстречу заходит далековато, подумала Марго.
— Рискуя надоесть, все же опять спрошу, зачем все это?
Брюс сжал ей руку.
За весь вечер он не позволял себе ни единого прикосновения.
Марго снова хотела спросить, что за сюрприз, но промолчала. Оставалось надеяться, что обед и будет сюрпризом. А не что-нибудь такое, что может разрушить все очарование.
Брюс отмстил маленькие морщинки между бровей. Он рассчитывал на другую реакцию.
Взяв бутылку охлажденного вина, он наполнил бокалы, потом произнес тост:
— За будущее.
Марго вспомнила, что этот тост она произносила. Тогда это была расплывчатая фраза, теперь будущее вырисовывалось яснее. Будущее, разводящее их в разные стороны. Как бы она ни относилась к такому повороту событий, с самого начала было понятно, что все кончится именно так. Нельзя рассчитывать, что эта чудесная передышка продлится долгое время.
Верить в подобную ерунду — худшее, что только можно себе представить. Стоит только поверить, и положение ее станет уязвимым. Такой риск не оправдан. Снова пережить такое ей не по силам.
Марго предложила свой тост:
— Лучше выпьем за настоящее.
— Хорошо. За настоящее.
Они сдвинули бокалы, раздался тихий звон. Брюс задумался о том, что, может быть, ее тост несет подсказку. Возможно, ему не следует дожидаться конца обеда, а начать действовать немедленно.
Если он в состоянии.
Отставив бокал, он нащупал в нагрудном кармане припасенное кольцо. Кольцо, которое носил с собой весь день, как талисман.
При виде его манипуляций у нее в глазах появился испуг. Она схватила его за руку.
— Что вы делаете?
Он не понимал, почему она так испугалась.
Кажется, не так-то все просто, как он думал.
— Боюсь, что у меня нет дара произносить цветистые речи, как, например, у Джованни.
— У вас собственные достоинства, — сказала она, сдерживая улыбку и одновременно пытаясь успокоиться. — То, что вы говорите, говорится искренне. Поверьте, Брюс, для женщин это очень много значит. У Джованни заранее приготовленная фраза, хорошо отрепетированная, но лишенная непосредственности и искренности. Она не трогает сердца.
Ему понравилось ее высказывание.
— Рад слышать, поскольку это означает, что вы не будете сердиться, когда я буду заикаться и мямлить. — Он с надеждой взглянул на нее. — При вас я становлюсь совершенно косноязычным.
Сделав глубокий вдох, Брюс попытался преодолеть скованность.
— Не вижу другого пути, как только сказать это. — Он взял ее руку в свою. — Никогда бы не подумал, что смогу полюбить кого-то после смерти Элен, но я ошибался. Я люблю вас, Марго.
Сердце ее переполнилось радостью, устремилось к нему. Как ей не хотелось, чтобы до этого дошло, до объяснений в любви! Она боялась, жутко боялась полюбить его.
Резко вырвав руку, она отклонилась назад. Взгляд ее скользнул куда-то в сторону.
— Я... я просто не знаю, что сказать.
Боль разлилась в груди, было трудно дышать. Брюс изо всех сил старался держаться. Зализывать раны будет потом.
— Обычно говорят: «Я тоже вас люблю». — Он пытался поймать ее взгляд, найти в нем подтверждение, что она разделяет его чувства. Надежда исчезала. — А Флоренция прекрасно подошла бы для медового месяца, — печально сказал Брюс.
Марго сжала губы. Голова гудела.
— Уверена, что множество людей с вами согласятся. — Все еще избегая его глаз, она подняла свой бокал. Ее руки дрожали так сильно, что несколько капель пролились на скатерть.
— Марго, если я непонятно изложил свое предложение, я повторю его снова: выходите за меня замуж.
Словно ее поймали в ловушку, загнали в угол, откуда никуда не скрыться. Но должен быть выход. До этого всегда он находился.
— Я поняла, Брюс, и мне очень жаль, потому что придется отказать и причинить вам боль, а мне бы этого совсем не хотелось. — Слезы на мгновенье ослепили ее. Она сморгнула их. — Я бы никого не хотела обижать. И... ну зачем вам надо было это делать?
Ее словно разрывали на части. Если бы жизнь была иной, если бы она до сих пор верила в счастливый конец, как ее тетушка или Мелани, то сказала бы «да». Прокричала бы!