Яннай — великий предшественник Ирода Великого, как и его последователь, хорошо знал человеческую природу. Фаррар приводит и другую фразу Александра, заимствованную, по-видимому, из Талмуда и сказанную им жене на смертном одре: «Не бойся истинных фарисеев, но бойся подкрашенных фарисеев»[238].
Жена, властная и умная женщина, не перечила. «Александре удалось взять крепость, и затем она обратилась к фарисеям сообразно указанию своего покойного мужа; передав им труп последнего и бразды правления, она успокоила гнев фарисеев на Александра и вместе с тем окончательно расположила их к себе. Фарисеи стали после этого распространять в народе добрую славу о деяниях Александра и уверяли народ, что у них погиб праведный царь. Этим они так разжалобили и своими похвалами так настроили народ, что последний почтил царя своего более торжественными похоронами, чем кого-либо из предшествовавших правителей» (И.Д. 13:16.1).
Мы посвятили так много места описанию этого периода, поскольку из всех приведенных аналогий Учитель праведности (справедливости) «считается наиболее вероятным аналогом и предшественником Христа». Фигура всплыла из небытия вместе с находками Кумранских рукописей и шаг за шагом начала отвоевывать у своих предшественников место под солнцем, вызывая ожесточенные споры и массу самых противоречивых гипотез.
Как нам кажется, мы вправе допустить, что в эпоху Александра Янная жил один из величайших учителей ессеев, и образ этого праведника оказал огромное влияние на мировоззрение общины. Тождество некоторых идеологических концепций, основанных на близости исходных предпосылок, о которых мы уже говорили, неминуемо должно было привести как к подобию их речений, так и к следствиям поступков их почитателей. Следует также учитывать мир Иудеи, обильно пропитанный ортодоксальностью и, несмотря на указы Янная, подчиняющийся массе вековых традиций. Этот мир за сто лет — от Учителя праведности до Христа — претерпел очень малые изменения. Мир ессеев не менялся вообще. То же солнце грело те же камни, так же размеренны и монотонны были их жизнь и гадания. Время замедляло свой бег в этом оазисе, впрочем, так же медленно текла жизнь тогда и сейчас, например, у бедуинов в пустыне.
Очень много литературы посвящено Учителю праведности, не будем ее дублировать. Проследим возможные причины и дату смерти этой загадочной и великой личности.
Отношения партий саддукеев и фарисеев нельзя трактовать как борьбу белого с черным, подобная аналогия в конкретном случае совершенно неуместна. Обе партии имели нечто прогрессивное в отношении трактовки пути развития Иудеи и наоборот. Саддукеи, отстаивающие в период Александра Янная общечеловеческие ценности и Моисеев Закон, вызывали не только гнев партии фарисеев. Ессеи, чернь, книжники да и некоторая часть элиты придерживались крайне националистических позиций, традиции которых можно было поддержать или оградить только огромным количеством законов, правил, толкований. Закон Моисея в исполнении саддукеев широко открывал дверь греко-римскому миру — его вторжению в Иудею. Логика их не была лишена парадокса: Гиркан полностью ассимилировал Идумею — наконец-то произошло великое единение потомков Исаака и Исава, и это объединенное братство при Яннае повело бурную экспансию, захватывая и ассимилируя огромное количество финикийских, моавитских, сирийских городов. При этом оно вело неприкрытую и непрекращающуюся борьбу с Яннаем, которому во многом было обязано своими победами и активно противодействовало проникновению в Иудею греко-римской идеологии. Александр Яннай, как и впоследствии Ирод, сплачивал нацию, являясь символом Нечестивости, что, кстати, нашло свое отражение в Кумранских рукописях, при условии, конечно, что этим нечестивым жрецом был именно он.
События эпохи Гиркана и Александра Янная, в отличие от периода правления Ирода, описаны Флавием весьма скучно. У Янная не было своих летописцев. К свиткам ессеев, которые они считали священными, естественно, он не имел доступа. В то же время, будучи фарисеем, он, безусловно, знал традиции этой партии. Чудовищная трагедия безвинной гибели 800 фарисеев с их семьями передавалась из поколения в поколение. Она была тем страшна для Иудеи, что свершил это злодеяние вовсе не пришелец, обращенный идумей Ирод, а свой, истинный иудей — хасмоней, потомок Давида. Этому не было оправдания.
Флавий — единственный, кому мы обязаны сведениями об этом периоде, вероятно, испытывал дефицит информации. Александр Яннай в своей жестокости, свирепости и пренебрежении национальными традициями ни в чем не уступал Ироду Великому, а в отношении чисто национальном сделал гораздо больше — объединил Иудею и Идумею, превратив их в единый народ, и существенно раздвинул границы своей страны. Но если при описании времен Ирода Флавий имел его записи, хронику Николая Дамасского, обширную информацию из римских источников, то здесь — сухие факты. О деяниях общины ессеев, очень мало расположенных к открытости в период Александра Янная, он практически ничего не знал. Хотя в других главах он, вероятно, не понимая значимости для истории этого момента, все же возвращается к теме.