— Спасибо за предупреждение, моя дорогая! Этому хитрому лису меня не провести. Думаете, я не знаю, что он за моей спиной ведёт тайные переговоры с англичанами и французами относительно Польши. Бедняги! Они даже собираются воевать с Россией! Как это скучно, княгиня.
— Но почему, Ваше Величество? За вашей спиной враги замышляют заговор, а вы скучаете? Надо же действовать!
Александр вяло потянулся, как ленивый кот, пригревшийся на солнышке, и ответил:
— Это разве враги? Да все их козни написаны у них на лицах. Вот Наполеон — это был враг! Умный, хитрый, коварный, но благородный и великодушный. Как же мне его не хватает! Скучно!
Верно говорят в народе: только чёрта помянешь, а он тут как тут.
Вечером того же дня Меттерних давал бал в своём большом доме в центре Вены. И вдруг сногсшибательная новость в мгновение ока облетела гостей, заставив их забыть и о представлении, и об ужине, и даже о блистательных дамах.
— Наполеон сбежал с Эльбы! Наполеон во Франции! — испуганно запричитали сиятельные гости.
И только лицо русского царя озарилось улыбкой. Он подошёл торжествующей походкой к потерявшему дар речи Талейрану и сказал:
— Я же говорил вам, что это долго не продлится.
Теперь его жизнь снова обретала смысл. Какое это всё-таки наслаждение — иметь достойного противника!
Царь отослал приказ в армию: немедленно выдвинуться в поход на Францию. И всё же судьба на сей раз благоволила другим. Русские войска не успели к победному триумфу при Ватерлоо. Теперь уже британцы решали судьбу несносного корсиканца. В отличие от русского царя они не были столь снисходительны к поверженному императору и сослали его на богом забытый остров Святой Елены в южной части Атлантического океана.
Но Наполеон всё-таки умудрился за сто дней пребывания у власти помочь своему другу Александру заполучить вожделенную Польшу. Прибыв в Париж, опальный император обнаружил у себя на рабочем столе в Тюильри любопытный документ. Это был секретный договор, подписанный Меттернихом, Талейраном и английским лордом Каслри относительно Польши. Бывшие союзники были готовы повернуть оружие против России, если те не откажутся от территориальных притязаний на польские земли. Талейран отослал свой экземпляр королю Людовику, а тот испугался узурпатора и снова сбежал из Парижа. Наполеон же с лёгкостью отправил сей документ в Вену Александру I в надежде посеять раскол в рядах противостоящей ему коалиции.
Царь пригласил представителей союзников в свою резиденцию и продемонстрировал им документальное свидетельство предательства.
— Я ещё раз повторяю вам, господа, что герцогство Варшавское есть моё завоевание у империи Наполеона. Справедливость требует, чтобы мои подданные были вознаграждены за многие страдания, и чтобы граница навсегда защитила их от бедствий нового нашествия. Польша принадлежит нам! Я от неё никогда не откажусь. Я займу её. И пусть меня попробуют оттуда выгнать!
Рассвело. Фёдор Кузьмич уже давно был на ногах. Подкинул в печку дрова, вскипятил воду, собрал на стол нехитрую снедь. Себя он так никогда не баловал, но сейчас у него был гость. Закончив домашние дела, старец встал на колени перед иконой Николая-чудотворца и погрузился в молитву.
Со скамьи послышалось шевеление. Фёдор Кузьмич тут же прервал своё общение со святым и поднялся. Он не любил, когда кто-нибудь наблюдал за его молитвой. Это дело личное, и чужой глаз здесь совсем ни к чему.
— Просыпайся, вояка. Пойдём чай пить. А то совсем ослабеешь.
— Вас придушить силы останутся, — огрызнулся Батеньков, не поднимая головы.
Старец вздохнул тяжело и молвил:
— Что ж ты такой неуёмный, Гавриил Степанович. Столько лет прошло, а злоба из тебя так и брызжет.
— Прощения не дождётесь!
— Опять ты за своё, подполковник. Давай хоть час поговорим спокойно. Ты вчера мне так сердце разбередил, что я ночью глаз не сомкнул. С Таганрога бессонница меня не мучила. А тут воротилась проклятая. Чувствую, что есть в твоих словах правда. А вот какая — понять не могу. Расскажи мне, Гавриил, про восстание 14 декабря всё, что тебе известно. Ты же, вроде, не простым участником там был. Мне сказывали, что Трубецкой тебя даже в члены Временного правительства прочил. А докажешь мне свою правоту, сам тебе голову для отмщения подставлю. Коль захочешь. Иначе так и будем воду в ступе толочь и поговорить не успеем.