— Как он? — шёпотом спросила Елизавета Алексеевна.
Виллие приложил палец к губам и, сгорбившись, на цыпочках направился к выходу.
Притворив за собой дверь, доктор ответил:
— Страшное уже позади. Кризис миновал. Жар ослабевает. Я полагаю, что денька через два-три Его Величество встанет на ноги.
— Ну, слава Богу! — вздохнула с облегчением царица. — А я уж грешным делом всякого надумалась. Эти игры со смертью до добра не доводят. Глядишь, никакой инсценировки не понадобилось бы, сам бы отдал Богу душу. Может, хоть сейчас, после болезни, образумится?
— Не думаю, — покачал головой лейб-медик. — Он ещё вчера вечером, как только пришёл в сознание, первым делом спросил: не видел ли я в порту английскую яхту?
— И что вы ответили ему?
— Правду. Сказал, что пришла его яхта. Он сразу блаженно улыбнулся и спокойно заснул.
«Где Шервуд? Я срочно хочу его видеть!» — раздался из комнаты рассерженный голос императора.
Царица и лейб-медик тут же поспешили на зов.
Александр Павлович сидел на краю кровати в длинной белой рубахе с небритым и сильно осунувшимся лицом и тщетно пытался натянуть на ногу сапог.
— За ним уже послали, Ваше Величество, — успокоил больного Виллие. — Вы бы легли. Вам ещё рано вставать.
— Пусть придут оба Шервуда. Я хочу говорить с ними обоими.
— Хорошо, хорошо! Все придут, не извольте беспокоиться. Только ложитесь, пожалуйста.
Виллие наконец-то удалось уложить больного обратно в постель. Но, покидая покои государя, он уже сомневался в точности своей оценки состояния больного. Закончилась ли лихорадка? А если закончилась, то почему государь по-прежнему бредит? Откуда ему возьмёшь двух Шервудов?
Однако он в точности передал царскую волю личному секретарю государя князю Волконскому[30].
И через полчаса доктор увидел в императорской приёмной на самом деле двух Шервудов. Правда, один из них был в уланской форме, а другой — в форме офицера Британского флота. И вместо бакенбард на его лице красовалась шкиперская бородка. Других отличий меж ними не было.
Александр Павлович принял офицеров в постели, но уже в сидячем положении, опираясь на гору подложенных под спину подушек.
— Вы — Роберт Шервуд, если не ошибаюсь? — угадал император.
— Так точно, Ваше Величество, — бойко отрапортовал шкипер.
— Но почему вы задержались? Ваш брат говорил, что вам любой шторм не страшен.
— Так точно, Ваше Величество. Но только турки закрыли проход через Босфор на время бури. Пришлось провести три дня на якоре в бухте в Мраморном море. Но и там яхту основательно потрепало. Требуется небольшой ремонт.
— Сколько вам понадобится на него времени?
— Неделя, Ваше Величество!
— Долго. Боюсь, что тело Маскова столько не протянет, начнёт разлагаться.
— Не извольте беспокоиться, Ваше Величество, — подал голос Шервуд-младший. — Погода стоит прохладная. Оно сохранится в лучшем виде. Вы, главное, сами быстрее выздоравливайте. Путь нам предстоит неблизкий.
— Что ж, не будем терять драгоценного времени! Каждый займётся своим делом. Вы ремонтом судна, а я — поправкой собственного здоровья.
— Ох, не по-христиански это — осквернять могилы усопших. Ох, и покарает нас Господь за такое богохульство, — причитал пожилой солдатик, выбрасывая лопатой из ямы комья глины и чернозёма, щедро пропитанные холодной осенней влагой.
— А чего тебе, Демьян, ты же человек подневольный. Тебе господин офицер приказал, ты и делай. Не твоего ума это дело, и грех не твой. Пусть вон у того франта душа за это болит и у доктора, что будет этот труп резать. Надо же, для опытов ему бедолага Масков понадобился. Басурмане, они и есть басурмане. Хотя по-нашему и говорят, но душа у них всё равно не православная, потому и не ведают, что творят, — ответил ему умудрённый опытом товарищ.
— Эй вы, кладбищенские крысы, ну-ка отставить разговорчики! Копайте живее, нечего лясы точить! — прикрикнул на солдат с иностранным акцентом унтер-офицер.
— А чего копать-то, ваше благородие. Вот он, гроб, счас подцепим его и будем вытаскивать, — донеслось из разрытой могилы.
Кряхтя, солдаты извлекли наружу перепачканный глиной дощатый гроб.
— Откройте крышку, — приказал унтер-офицер.
Когда его команда была исполнена, он подошёл к гробу и тут же отпрянул, прикрыв нос шёлковым платком.
— И что ж ты так завонял, братец? — укоризненно произнёс Иван Шервуд, а солдатам громко крикнул. — Давайте закапывайте его обратно. Доктору такой покойник не нужен. Совсем протух.
30
Волконский — светлейший князь Пётр Михайлович Волконский (1776–1852) — русский военный и государственный деятель, генерал-фельдмаршал (1850), министр императорского двора и уделов (1826–1852).