— Почему вы так смотрите на меня, князь? — ещё более испугался царь.
— Простите, Ваше Величество, почудилось, — извинился секретарь, подошёл к окну и раскрыл его.
В натопленную комнату вместе с ночной прохладой ворвался заунывный вой.
— Они воют по покойнику, — сказал князь.
— Но я же жив! — взорвался император.
Волконский замялся, но поняв, что скрывать секрет бесполезно, признался:
— Вчера после обеда Шервуд привёз тело этого солдата. Оно в подвале. Вот собаки и учуяли.
— Прикажите, чтобы разогнали этих несносных животных. Они же перебудят весь город.
— Слушаюсь, Ваше Величество!
Волконский вышел в коридор и наконец-то смог перекреститься. Ему рассказывал отец, как убивали императора Павла в Михайловском замке четверть века назад. Та же ночная рубаха, тот же колпак, те же свечи и тот же ужас в глазах царя. «Всё возвращается на круги своя», — подумал князь и приказал часовым стрелять по собакам.
Одиночные выстрелы разорвали ночную тишь. Заскулила подстреленная дворняга и поковыляла умирать в подворотню. Её перепуганные сородичи разбежались кто куда.
Александр Павлович кое-как заснул. А когда рассвело, начальник гарнизона поднял по тревоге роту солдат и распорядился отстрелять всех бродячих псов в городе, а обывателям было велено дворовых собак посадить на цепь.
По городку поползли слухи, что состояние здоровья государя вновь резко ухудшилось, и народ мало-помалу стал собираться возле императорской резиденции. Вначале старухи, загодя повязавшие на головы чёрные платки. Они уже отжили свой век, но все равно в глубине души радовались, что кто-то отошёл в мир иной раньше их. Особенно если этот кто-то — самодержец всероссийский. А потом стали подходить и прочие горожане, для которых что приезд императора, что его болезнь — событие неординарное, вносящее хоть какое-то разнообразие в монотонную жизнь глухого провинциального городка на самом краю огромной империи.
Тем временем государь отошёл от ночных кошмаров. И хотя не совсем выспался, о чём свидетельствовали тёмные круги под глазами, был, напротив, нервно оживлён. Даже пробовал шутить. Иногда оскорблял кого-нибудь из близкого окружения. Но посвящённые в тайну на него не обижались и смиренно терпели любые колкости.
— Вы бы всё-таки причастились и исповедались, Ваше Величество, — посоветовала ему жена.
Дерзкий ответ сопровождала ехидная ухмылка:
— Неужели мои дела настолько плохи, и болезнь уже зашла так далеко, что другого лекарства нет?
Царица смутилась, но всё же ответила:
— Вашим подданным хорошо известно, что их император — великий христианин и строгий наблюдатель правил нашей православной церкви, и если он предстанет перед Господом, не выполнив перед этим положенных обрядов, это может вызвать различные кривотолки среди населения. Поэтому советую вам прибегнуть к врачеванию духовному. Оно всегда приносит пользу и даёт благоприятный оборот при любых тяжких недугах.
Александр Павлович немного подумал и тем же дурашливым тоном сказал:
— Благодарю вас, друг мой, за заботу о моём душевном здоровье. Только прикажете исповедаться — и я готов.
А потом добавил, обратившись уже к лейб-медику:
— А может, лучше вы, Виллие, сыграете за меня эту роль? Как-никак я же не собираюсь умирать на самом деле.
У старого лекаря от такого предложения чуть не свалилось с носа пенсне.
— Что вы, что вы, Ваше Величество? Это же такое святое таинство! Как я могу? — запричитал он.
— Ладно, зовите вашего протоиерея. Я, так и быть, исповедуюсь, но только при одном условии. Не как император, а как простой мирянин. Император уже скончался. Его тело лежит в подвале и ждёт своего часа, когда его поднимут и положат на царское ложе.
«Какие же упрямые эти бакенбарды! Никак не хотят сбриваться!» — подумал Александр Павлович и громко вскрикнул: «А-а-а! На помощь!»
Тут же в ванную комнату вбежали камердинер и два лакея.
Император стоял, склонившись над умывальником, и закрывал полотенцем своё лицо. По его шее из-под полотенца сползала струйка крови.
— О Боже! Врача, скорее врача! У Его Величества пошла горлом кровь! — испуганно закричал камердинер.
В умывальню ворвался запыхавшийся Виллие.
— Всем немедленно выйти отсюда, — строго сказал он.
Слуги попятились назад и затворили за собой дверь.
— Вы с непривычки порезались, Ваше Величество? — уже спокойно спросил доктор царя, доставая из своего чемоданчика раствор квасцов.