Даже самый длинный анекдот кончается через десять минут, и аудитория щедрыми аплодисментами вознаградила оратора за его усилия.
— А теперь, леди и джентльмены… — мужчина сделал паузу, несколько обеспокоившую гостей, так как было непонятно, перейдет ли он к делу или расскажет еще одну коротенькую историю; некоторые незаметно заказывали официантам бренди. — … теперь как президент Ассоциации переплетчиков я с большим удовольствием представляю вам председателя комитета по премиям мисс Хермион Фетерстоун, которая одновременно является главой английского отделения одного из наших лучших женских колледжей. Уверен, вы все читали изящную маленькую новеллу мисс Фетерстоун «Кулик и я», не говоря о многочисленных восхитительных эссе в наших ведущих журналах. Итак, прошу вас, мисс Фетерстоун.
Раздались аплодисменты. Мисс Фетерстоун встала и заговорила высоким, режущим слух голосом. Эту женщину с серыми волосами, суровым выражением лица и тощим телом, одетую по моде двадцатилетней давности, все знали как карьеристку, зубами и когтями проложившую себе путь наверх в академическом мире, где конкуренция, особенно среди женщин, с честью может выдержать сравнение с конкуренцией в театральном мире. Ведь чем выше превозносили ее произведения студентки, которым она читала лекции, тем чаще отвергали ее издатели. Но здесь — здесь эти выскочки-издатели и их любимые «настоящие» писатели, которых они печатают, которым они даже платят деньги, — здесь они все сидят и слушают ее.
В комитет по премиям, кроме нее, входили еще Морис Лептон, Тони Кейн, Эллен Габор и Слоун Северинг от Ассоциации переплетчиков, но она была председателем, и ее имя чаще других появлялось в газетах.
Бренди сделал свое дело, и слушатели терпеливо слушали мисс Фетерстоун, которая начала свой обзор англоязычной литературы с Достопочтенного Беды.[15] Но постепенно шум в зале усиливался, и после очередного намека на позднее время мисс Фетерстоун, не отказав себе в удовольствии помянуть Томаса Харди и Генри Джеймса, добралась-таки до заключительной части своей речи:
— Наш комитет пришел к выводу, что на современной литературной арене есть только один писатель, обладающий подлинным даром гуманистического сострадания, даром возвеличивать человека и исторгать высочайшую музыку из самых обыкновенных слов. В то же время наш комитет испытывает самое горькое разочарование: в связи с непредвиденными обстоятельствами автор уже не сможет сегодня присутствовать на нашем обеде, поэтому я прошу его издателя, мистера Энтони Кейна, подойти ко мне и получить премию, присужденную самому вдохновенному летописцу нашего времени — Амосу Коттлу.
Подогретая бренди радость по поводу приближения к концу утомительной церемонии вылилась в шумные аплодисменты. Мисс Фетерстоун криво улыбнулась, поклонилась публике и очень довольная собой села на место.
— Господин президент, дамы и господа. — Голос Тони показался присутствовавшим необыкновенно красивым и проникновенным. — Для меня великая честь принять почетную премию Ассоциации переплетчиков, присужденную Амосу Коттлу. Я не буду огорчать вас описанием трагических обстоятельств его гибели, скажу только — будь Мос сейчас среди нас, это был бы выдающийся момент его жизни.
Голос Тони дрогнул, некоторым даже показалось, что слезы навернулись ему на глаза. В последовавших затем аплодисментах чувствовалась искренняя симпатия к говорившему. Только Бэзил и Алек знали, что волнение Тони вызвано вовсе не смертью Амоса Коттла.
Наконец официанты начали убирать посуду. Гости расхаживали между столиками, собирались небольшими компаниями, беседовали. И вдруг по залу, как порыв ветра по пшеничному полю, пронеслась какая-то новость. Сообщил ее Маклин, вернувшись из холла:
— Кто-то слышал сейчас по телевизору, будто вдова Коттла найдена мертвой на улице. Будто бы ее отравили цианистым калием. Кто бы мог подумать!
— Может быть, она пыталась кого-нибудь шантажировать? — предположил Бэзил. — Идем к Тони, пока они все не разбежались.
Тони встретил их радостно.
— Бэзил! Алек Маклин! Выпейте с нами напоследок. Алек, идите сюда, а для Бэзила я сейчас принесу стул. Что будете пить?
— Пока ничего, спасибо. — Бэзил огляделся. Вероятно, до этой половины зала еще не дошел слух о смерти Веры. Но один человек все равно должен был знать, что Вера умерла, — тот, который был ее убийцей.
— Алек, — продолжал беспечно Тони, — у меня есть для вас книга. Я вас знаю, вы ее напечатаете. Автор — француз. Мой переводчик никак не может придумать подходящее название, но на меня снизошло вдохновение, и я решил оставить как в оригинале. Типичное чтиво для снобов. Можно потешить свое тщеславие книжкой с французским названием, особенно если не знаешь французского. Помните, в американских газетах печатали комиксы с французскими подписями. Нет, в этом есть что-то волнующее: зайти в магазин и запросто купить книжку с названием «Bonsoir, Maltresse!».