Как на побережье Южного Китая, так и на берегах Перу существовали общины рыбаков и огородников. Только вряд ли необходимо принимать без доказательств гипотезу о перемещении через Тихий океан идеи о культивировании растений (хотя это объяснило бы присутствие хлопка на обоих берегах океана). Эти люди жили там же, где обитали их предки в течение пяти столетий или даже больше, на постепенно растущих насыпях из раковин мидий. Они питались в основном рыбой и моллюсками. Если же рыбакам очень везло, им удавалось поймать морского льва или морскую свинью. А на низких, частично заболоченных берегах реки люди выращивали перец и бобы, тыкву и хлопок. Их платки были цветными и затейливо сотканными и являлись единственным предметом одежды. Они не знали гончарного ремесла и, конечно, не понимали, что им не хватает предприимчивости. Что им могло понадобиться, кроме тыкв, которые они выращивают, корзин и сетей, которые они так умело плетут? Они не сомневались, что являются самыми продвинутыми людьми в мире, и чрезвычайно этим гордились.
Глава 3
Малонаселенные местности
В предыдущей главе мы говорили о многих местах, в которых жили люди. Но осталось еще великое множество территорий, которых мы не коснулись. Немало других мужчин и женщин, самых разных физических типов, видели восход солнца в первый день второго тысячелетия до н. э. При всей своей несхожести они имели одну общую черту – принимали мир таким, как он есть. Они жили тем, что этот мир мог им дать, и не стремились, как многие их потомки, изменить природу в более благоприятном для себя направлении. Вместо того чтобы выращивать то, что они хотели бы есть, они ели то, что природа позволяла им вырастить. Вместо того чтобы одомашнивать животных, мясо и мех которых они хотели бы использовать, они использовали мясо и мех тех животных, которые волею случая жили рядом с ними. Они – рыбаки и охотники, собиратели диких плодов.
За исключением тех, кто жил неподалеку от земледельческих и скотоводческих общин, они даже не знают, что имеют выбор. Никакого другого образа жизни никогда не существовало. Никакой другой образ жизни не представлялся даже отдаленно постижимым. Рыба, дичь и съедобные растения – единственное, что может съесть человек, и получить их можно только одним способом – добыть своими руками.
Солнце, принесшее в города и деревни Нила первый день нового тысячелетия и уже начавшее освещать небо над дынными полями и соломенными хижинами нигерийских земледельцев, застало охотников южноафриканского вельда уже бодрствующими. Они готовились преследовать дичь как раз с того места, где их накануне настигла тьма – закатилось солнце последнего дня третьего тысячелетия до н. э. Обычная команда охотников – не более четырех человек – уже три дня преследовала раненого жирафа. Судя по следам, животное уже изрядно ослабело – сказывался яд, которым были покрыты закаленные в огне наконечники стрел. Расстояние между преследователями и дичью быстро сокращалось. Лишь только на землю упали первые лучи рассвета, люди снова устремились по следу, отметив, что зверь все чаще останавливается, чтобы передохнуть. Они автоматически выискивают все съедобное по пути – схватили ящерицу, мимоходом вспугнули жаворонка из гнезда, сделали короткую остановку, чтобы выкопать съедобные клубни.
Бушмены вельда – маленькие чернокожие люди, по росту почти пигмеи. Они худые, но чрезвычайно выносливые. Идя по следу, они переговариваются между собой. Охотники пребывают в хорошем расположении духа, поскольку уверены, что на этот раз охота будет успешной. Прежде чем они отправились в путь пять дней назад, самый старший из них нарисовал жирафа на стене пещеры-храма. Нет никаких сомнений, что именно этот рисунок привел под их стрелы жирафа, которого они теперь преследуют. Рисунок все еще действует – и очень скоро жираф упадет.
Ближе к вечеру охотники увидели свою дичь. Жираф стоял на широко расставленных ногах, с поникшей головой в тени деревьев. При их приближении он попытался бежать, но споткнулся и устало повернул к ним голову, словно желая в последний раз взглянуть на своих мучителей. Они держались на расстоянии, вне пределов досягаемости все еще опасных копыт, и нацеливали свои стрелы в область сердца. Потребовалось еще шесть стрел, прежде чем величественное животное содрогнулось всем телом, сделало два неуверенных шага и рухнуло на землю. Охотники добили зверя каменными ножами. Потом трое остались, чтобы снять шкуру и разделать мертвое животное, используя те же самые ножи, а четвертый пустился в долгий обратный путь, чтобы привести остальных членов семьи.
Такое количество мяса невозможно транспортировать в дом, сооруженный у ямы, в которой собирается вода, под невысокой горой. Семье придется, как это уже неоднократно случалось раньше, самой прийти к мясу. Часть его можно высушить на солнце для последующего использования, но большинство придется съесть на месте в течение нескольких дней, прежде чем оно протухнет и станет неудобоваримым даже для закаленных желудков. Они будут набивать брюхо, пока есть возможность, и голодать, когда еды не будет. Такова жизнь охотников.
Семья – старики, женщины и дети, – услышав сообщение, немедленно снимается с места. Их единственные пожитки – одна или две шкуры для укрытия, колчан стрел и корзина или две с запасными каменными ножами и скребками, а также несколько кореньев для приготовления яда, чтобы смазать стрелы. Все это несут женщины, а у стариков в руках маски и обезьяньи хвосты, и еще краски – все это важнее, чем оружие, когда речь идет об охотничьей удаче. Люди отправляются в путь через колючий кустарник, обнаженные и в отличном расположении духа.
Повсюду, где тепло, можно наблюдать в основном такую же картину. В тропических лесах Конго и Амазонки охота ведется на разных зверей, собирают различные растения, клубни и мелкую дичь. У людей разная наружность, они говорят на не похожих языках. Но ежедневные проблемы и ежедневные радости одинаковы. В Южной Индии и в Австралии, а также на островах между ними (но не в Новой Зеландии и на тихоокеанских островах, пока еще человеку не известных) узнаваемые родственники южноафриканских бушменов ведут узнаваемо одинаковую жизнь. Но великая миграция, разбросавшая австралоидов на полмира, прошла много тысячелетий назад, и века стерли память о ней. Теперь разбросанные общины не знают никакой другой земли, кроме своей собственной. Их горизонт ограничен их охотничьими угодьями, и родовые общины даже редко пересекаются друг с другом, хотя существует правило, что мужчины должны искать себе женщин вне своей общины.
В этой книге мы больше не встретимся с охотниками из тропических лесов. Для них наступившее тысячелетие не принесло коренных изменений в образе жизни, и, за исключением редких случаев, они никак не будут связаны с нашим рассказом. Но мы не забудем, что охотники присутствуют рядом, населяют обширные территории и составляют существенную часть мирового населения. И пока в Европе и на Ближнем Востоке происходят события, сведения о которых остались в документальных источниках, охотники рождаются и умирают, их поколения сменяют друг друга. Они занимают свое место в истории человечества, как любой образованный житель Ура, Фив или Хараппы.
В первый день января 2000 г. до н. э. над арктическими просторами солнце не появляется. Но в этих холодных, пустынных местах на берегах полярных морей тоже живут люди. В серых сумерках арктического дня они собрались в землянках, сделанных из камней и земли, и чувствуют себя вполне уютно, поскольку масляные лампы дают и свет, и тепло. Рассвет нового тысячелетия они проспали. А зачем, собственно говоря, рано просыпаться? В тайниках, установленных на шестах, чтобы не достали волки и лисы, сложено продовольствие на много недель вперед – целые туши северных оленей и тюленей, много замороженной рыбы. Пока нет необходимости охотиться. Хотя до весенней оттепели еще далеко, и будет разумно, если стихнет ветер, подойти к проруби во льду и с позволения богов загарпунить тюленя. В конце концов, тюленей слишком много не бывает, и зимнее поселение размещено на самом берегу моря как раз с учетом этого обстоятельства.
Женщины могут приготовить пищу на очаге, расположенном прямо у входа, или использовать для этой цели лампу. Они могут выделывать шкуры каменными скребками и шить из них одежду с помощью каменных шил и ниток из сухожилий – она поможет им пережить самые жестокие морозы.