И он стал отвечать на вопросы Тотиса, как можно яснее и на чистейшем халдейском объясняя собравшимся, кто мы такие и откуда пришли.
Тем временем я поглядывал на ближайших туземцев — и видел на их лицах одни только недоверчивые ухмылки.
История выходцев из какого-то неведомого внешнего мира явно казалась им чрезвычайно комичной.
Тотис, вероятно, высказал общее мнение, подведя итог одной краткой фразой, вдохновившей ученого на следующее наблюдение:
— Они считают нас обманщиками и утверждают, что мы пришли из другого подземного города, чтобы отнять их земли. Они хотят применить к нам пресловутый «закон чисел», считая, что мы хорошо знакомы с его положениями.
Риккарди осенила счастливая мысль.
— Друг мой, — вы можете доказать, что мы действительно отличаемся от них. Скажите им, что у нас есть глаза, веки, которые открываются и закрываются, ресницы, брови…
Мартен-Дюпон так и сделал. Его объяснения, возможно, спасли нас от немедленной расправы, но подвергли очень неприятным прикосновениям. Желая получше разобраться в удивительном явлении, безглазые люди решили нас ощупать, и я до сих пор содрогаюсь при отвратительном воспоминании о сотнях проворных, чуть пахнущих жиром сероватых пальцев, сновавших по моему лицу и притрагивавшихся к глазам…
IX
«ЗАКОН ЧИСЕЛ»
Итак, парламентская сессия завершилась для нас унизительным ощупыванием. После этого безглазые люди разразились ужасной какофонией голосов. Все говорили одновременно, что напомнило мне о некоторых заседаниях на поверхности земли. Час спустя нас под надежной охраной препроводили в своего рода каземат, очень похожий на тюрьму.
Несмотря на все познания в халдейском, Мартен-Дюпону так и не удалось установить среди этой вакханалии, какая из партий одержала верх. По его мнению, туземцы не пришли к согласию относительно нашей судьбы и постановили до принятия решения держать нас под арестом.
У дверей каземата стояли стражники с острыми копьями. Хоть у них и не было глаз, они очень внимательно следили за нами.
Их руки были все время протянуты к нам, дьявольские пальцы постоянно шевелились, и я готов поклясться, что ни одно наше движение не ускользало от них.
Мы, в свою очередь, собрались вокруг шести наших растительных свечей и устроили совет.
Мартен-Дюпон доказывал, что мы должны постараться задобрить негостеприимное подземное племя, показать туземцам, что никогда не желали причинить им вреда, тянуть время и искать способ выбраться из этого темного мира.
Я разделял его мнение, казавшееся мне наиболее резонным. И все-таки где-то в глубине души я не переставал с тревогой думать о жутком «законе чисел», представлявшем для нас явную угрозу.
Риккарди и его дочь также согласились с ученым.
Фортис, казалось, думал о чем-то другом. Он с любопытством осматривал пол каземата и внимательно разглядывал устилавшую его черную гальку.
Один лишь Этьен предлагал использовать силу. Размахивая своим револьвером, он кричал, что нужно пробиваться к свободе. Не без труда нам удалось убедить его отказаться от этой отчаянной, но тщетной и безумной попытки.
Пока мы спорили, Фортис поднял голову.
Улыбка озарила его умные и тонкие черты.
— А известно ли вам, — сказал он без всяких предисловий, — что это за галька, по которой мы так беззаботно ступаем?
По тону его мы догадались, что инженер сделал какое-то важное открытие.
— Золото? Алмазы? — с внезапным интересом осведомился Этьен.
Инженер махнул рукой.
— Нет, это нечто куда более драгоценное для нас, — ответил он. — Это карбид кальция. Если мы найдем воду — а вода здесь есть, как нам известно — мы сможем ярко и сколько угодно долго освещать нашу темницу фарой вместо этих крошечных тусклых свечей!
Только Этьен казался разочарованным. Все остальные, включая и меня, были вдохновлены сенсационным открытием.
Нашу беседу, однако, прервало появление Тотиса. С ним были два туземца, которые принесли еду и большой сосуд с чистой, хотя и как всегда тепловатой водой.
Даже не притронувшись к еде, инженер немедленно зарядил фару и осветил нас ярким лучом, встреченным радостными возгласами.
Мартен-Дюпон, отойдя в угол, о чем-то беседовал с Тотисом — последний, кажется, испытывал к нам некоторую симпатию.
Когда Тотис ушел и наша ребяческая радость при виде фары утихла, Мартен-Дюпон обратился к нам. Мы заметили, что он побледнел.
— Несчастные мои друзья! — начал ученый. — Я поговорил с этим человеком и наконец узнал, что такое знаменитый «закон чисел». Тотис сказал мне, что не сможет нас защитить, несмотря на все свое желание. Следует признать, что у нас мало надежды избежать гибели…