Выбрать главу

 

     До утра не сомкнула глаз, проливая горькие слёзы. Что мне какой-то страшный демон, когда отец затеял такое опасное дело? Что я буду делать, если его убьют? Он – моя единственная опора в этом суетном и жестоком мире!

     Утром отец встал рано-рано и куда-то уехал. Мне и кусочек в рот не лез, до того тревожилась. Правильно говорят, что в неведении – блаженство.

 

     Вечером он вернулся живой и невредимый, мрачный. Я вздохнула спокойно, ушла к себе и долго, пылко возносила богам молитвы.

     Вот только рано успокоилась. Отец повадился разъезжать по окрестностям, будто паломничество по храмам совершал, и я боялась, что не за тем он ездит, что встретится ему злой и могущественный дайме, прикажет зарезать моего отца прямо на дороге или наёмного убийцу подошлёт.

 

     Этой ночью на небе мерцала полная луна, таинственная и прекрасная, поэтому вечером к отцу зашли друзья-придворные. Они любовались луной, сочиняли стихи, пели, играли на разных музыкальных инструментах, пили. Я осторожно выбралась из своей комнаты и спряталась неподалёку, за ширмой. Жалко, что не могу присоединиться к ним! Среди них есть хорошие музыканты, а как тот молодой мужчина умело цитирует стихи из старых антологий!

     Кто-то из придворных вошёл в дом, наткнулся на меня. Икнул и радостно шепнул:

     - Здравствуй, служаночка! – после чего сгрёб меня в охапку и полез рукой мне за ворот.

     С трудом вырвалась, бросилась прочь. Он кинулся за мной. Налетела на ширму, отчего едва не попала ему в руки. Хорошо, что наткнулась на вазу, треснула его ею – и побежала. Он помчался за мною, сердито сопя. Отчего-то мне стало жутко. В темноте налетела на дверь, едва сумела открыть её дрожащими руками. Выскочила в сад, кажется, с другой стороны дома, помчалась, задыхаясь от непривычки. Мужчина гнался за мною и тихо ругался. Я поняла, что пощады не будет, так как удар вазой сильно зацепил его гордость и голову.

     Позвать на помощь? Но с другой стороны сада так громко смеются, что могут и не услышать. Или решат, что мы любовники – это ещё хуже! Ох, не могу больше! Я бегала давным-давно, будучи ещё очень маленькой, потому теперь, пробежав всего ничего, уже изнемогаю от усталости. А мужчины хотя бы тренируются в стрельбе из лука и других, подвижных развлечениях, так что он меня скоро догонит. О, боги! А впрочем, я сейчас готова принять помощь и от демона!

     Юркнула в заросли ирисов, вынырнула около сливы, зацепилась за ветку. Верхнее кимоно, моё самое любимое, затрещало и порвалось. А нижние было не отцепить.

     Мужчина, от которого сильно пахло сакэ, добрался до меня, сграбастал своими противными потными руками.

     - О, боги! От…

     Мерзавец зажал мне рот рукой. Укусила его за ладонь. Он больно ударил меня по лицу, так что я даже потеряла дар речи от возмущения. Мужчина грубо дёрнул моё кимоно. И вдруг упал на спину.

     Около куста стоял какой-то человек. Лунный свет осторожно и робко выхватывал из темноты фигуру воина, сжимающего и разжимающего кулак. На миг мне показалось, что длинный меч самурая испустил зловещее алое сияние, луч которого приобрёл форму когтистой лапы – жар её долетел до меня мгновенно. Незнакомец, незаметно пробравшийся в нашу усадьбу, шумно вдохнул и медленно выдохнул.

     В темноте я не видела выражение его глаз, но почувствовала в них что-то мощное, неприятное, не то ледяное, не то обжигающее. Поначалу подумала, не подослал ли какой-то даймё, оскорблённый моим отцом, наёмного убийцу, но что-то невидимое, будто источавшееся от тела воина в окружающее пространство, ощущение, что сад съёживается от этой чуждой ему силы, быстро заставили меня изменить своё мнение. Ох, какая же я неблагодарная! Он меня спас, а я – ни слова в ответ. Нет никого хуже, чем человек – не умеющий говорить даже одно короткое слово благодарности!

     Счастье от внезапного вмешательства, избавившего меня от унизительной муки, затопило мою душу, затмило все сомнения и страхи. Пылко сказала мужчине:

     - Да хранит вас милосердная Каннон!

     Самурай молчал очень долго, потом мрачно осведомился: