Казалось, этот мучительный час длился вечность. Но вот и он остался в прошлом, рабочий день закончился и теперь Аня со слезами, застилавшими ей глаза, летела вниз по лестнице к выходу.
– Черт, черт, черт! Как он достал своими придирками!
Тук-тук-тук – звук каблучков дробно частил в гулкой тишине лестницы. Женщина отпустила свои долго сдерживаемые чувства на свободу и практически плакала, хотя у неё ещё хватило силы воли вежливо, без слёз, попрощаться с шефом и московскими гостями и даже не хлопнуть дверью.
Неожиданно каблук зацепился за ступеньку, ступня подвернулась, и Аня со всего размаху приложилась головой об площадку между первым и вторым этажами.
Наступила полная тишина, нарушаемая лишь неясным шумом улицы из-за входной двери. Отчаяние от несправедливости происходящего, обида на Сергея Петровича, злость на себя за собственную неуклюжесть сплелись в огненный клубок эмоций, мешающий вздохнуть и готовый взорваться и испепелить её изнутри.
Аня попыталась приподняться. Ногу пронзила острая боль, огненный клубок у неё внутри взорвался, и она провалилась в темноту.
* * *
Медленно выплывало сознание. Темнота сна отступала, кружась остатками улетающих образов. Наконец, Аня проснулась, сладко потянулась, улыбаясь новому дню, который пытался заглянуть в её комнату яркими лучами, пробивающимися через тяжелые шторы на высоких окнах.
– Госпожа, вставайте, утро! – в спальню заглянула горничная Илли, высокая светловолосая улыбчивая девушка в тёмном платье и белом фартуке. – Я уже отнесла вам полотенце в туалетную комнату и принесла воды для ополаскивания.
Пора вставать, впереди долгий насыщенный день. Аня занималась перепиской графа Дирка, а перед балом количество писем всегда увеличивается в несколько раз. Наверное, ему сегодня понадобится её помощь. А если нет, и граф её отпустит, то она обязательно найдёт время проведать Ласточку.
Аня спрыгнула с высокой кровати, распахнула шторы, приоткрыла окно. Теплый ветерок пошевелил её распущенные волосы, сдул прядку со лба и принес в комнату запах цветущего розового куста, который рос внизу прямо под окнами её покоев.
После водных процедур в маленькой туалетной комнате, Аня подошла к большому во всю стену пузатому дубовому гардеробу, стоящему в углу спальни и открыла скрипучую дверцу.
– Так, так, какой у нас выбор? Светло-зелёное платье на сегодня ? Белая блузка с короткими рукавами и серая юбка? Нет, слишком легкомысленно. Так, надо что-то потемнее, тёмно-синее платье, вырез углом, рукава чуть длиннее локтя, пояс, легкая нижняя юбка.
Аня взяла вешалку с платьем, аккуратно закрыла дверцу гардероба и повернулась к большому зеркалу, висевшему напротив, приложив к себе платье, чтобы понять насколько оно будет подходящим для сегодняшнего дня.
И вздрогнула.
Нет, ничего ужасного, она узнавала эту молодую женщину, которая стояла перед ней в зеркале, прикладывая к себе тёмно-синее платье: средний рост, средняя фигура – ни толстая, ни худая, тёмные волнистые волосы ниже плеч, небольшой нос, слегка пухлые губы, карие глаза, тонкие запястья, гордая осанка.
Но всё равно – что-то было катастрофически не так, неправильно, что-то должно быть по-другому. Будто она находилась во сне, видела себя в зеркале в другом обличьи, но все ощущения говорили ей, что это был не сон! Она чувствовала мягкую ткань платья, прядь волос щекотала ей шею, а пальцы ног чувствовали мягкость ковра. Всё было так реально и знакомо, будто она жила здесь всю свою жизнь. Она проснулась, и это реальность? Или она ещё во сне? Сейчас она проснётся и пойдет на работу и сядет за компьютер?
– Илли! – крикнула Аня.
Горничная вошла в спальню.
– Я помогу сейчас вам одеться, госпожа, – сказала она, открывая ящик комода, наполненный дамским бельём.
– Какое бельё наденете? Какие туфли? – она открыла нижний ящик гардероба, где стоял ряд туфелек. Аня молча вынула показавшееся ей подходящим бельё и выбрала туфли. Илли помогла ей одеться, потом подошла к трюмо, взяла расческу:
– Сегодня прическу как всегда?
Аня кивнула, пытаясь осмыслить свои ощущения. Её было как бы две.
Одна, которая бежала по той проклятой лестнице, торопясь убежать от общества Сергея Петровича и его важных гостей.
А вот вторая жила здесь и звали её Аника Тервискай, урождённая баронесса Эргет. Это был её привычный мир, она здесь всё и всех знала, уже почти десять лет жила в этой комнате с розовым кустом под окном, и была тайно и безнадёжно влюблена в графа Дирка Варлота. Похоже, сам граф догадывался об этой тайне, однако не показывал вида, и внешне было всё благопристойно.