— Что ты сказал, Хизер? — от долгого молчания и оттого, что я впервые назвала его по имени, мой голос звучал хрипло и еще более некрасиво, чем обычно.
Он повторил. Это было лишь одно слово, но оно ударило меня больнее, чем его рассуждение о презумпции невиновности.
— Уйди.
Я тут же убрала руку и отвернулась от него. В глазах потемнело, будто на миг кто-то выключил и без того скудное парковое освещение, а сердце стучало так, что, казалось, сейчас пробьет ребра. Медленно взяла свою сумку за ремешок и так же медленно встала. Едва я сделала несколько шагов, как Хизер позвал меня по имени. Я с радостью обернулась, тут же забыв обо всём, что было. За долю секунды я успела представить всю нашу семейную жизнь в большой светлой квартире, но…
— Верни пиджак, пожалуйста, он мне очень идёт.
И снова всё рухнуло, а свет странной мечты, вспыхнувший в этом кошмарном парке, погас.
Я подошла к Хизеру и, стянув пиджак с плеч, положила его на протянутую мне правую руку. Вдруг он накрыл мою ладонь свободной рукой и крепко сжал. Я увидела тонкий ободок кольца на безымянном пальце.
Что же там, у нас внутри, так отчаянно горит и бесконечно падает вниз?
Я постаралась взять себя в руки и подняла голову. Наши взгляды встретились.
«Что за взгляд? Я смотрю в твои глаза, мне кажется, что ты хочешь меня убить. Стоп, назад! Грусть в душе твоей, а за — за ней многое может быть».**
— Ты играл Бенволио пару лет назад, и твоего героя мне было жалко больше, чем Ромео и Джульетту вместе взятых. Я буду продолжать ходить на твои спектакли, буду дарить тебе цветы, а ты, Хизер, будь счастлив, потому что ты достоин этого, как никто другой.
Я говорила это, не справляясь со слезами, а после высвободила свою руку и пошла, не оглядываясь, в сторону станции метро. Перед глазами вместо знакомых кафе, жилых домов и банков были только его глаза, тёмные и очень грустные. Такой взгляд не смог бы сымитировать ни самый талантливый актёр, ни игрок своей и чужими жизнями, каким он, я надеялась, никогда не станет. Я шла, рыдая и не стыдясь этого, потому что стыдиться было не перед кем — улицы были по-прежнему пусты.
И только когда я дошла до метро, немного успокоилась и наконец увидела пару молодых людей (в то время мне настойчиво казалось, что я попала в какой-то заколдованный мир), я поняла, что когда я отдавала Хизеру пиджак, в парке было ужасно тихо.
Фонтан не работал, а я не посмотрела на часы, чтобы узнать, в котором часу его выключили.
Комментарий к Фонтан
*Depeche mode – Enjoy the silence
** Макс ИвАнов сказал о немом диалоге Агаты и Хизера лучше, чем я могла бы.
========== Сказочник со спицами ==========
За прошедший год я стала чаще гулять, носить туфли и грызть себя за прошлое.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что вчера я одна шла через дворы в районе близ моего университета, хромала, потому что новые туфли натёрли обе щиколотки и в очередной раз думала о человеке, которого никогда не будет в моей жизни. Раньше я всегда тихо посмеивалась над девочками, которые переживают несчастную любовь как трагедию вселенского масштаба.
Но стало совсем не смешно, когда я превратилась в одну из этих девочек.
Я ничего не могла поделать с собой и часто приходила в себя во время очередного просмотра его Instagram, когда всерьез думала, что готовилась к занятиям.
Я научилась рисовать лучше только для того, чтобы изображать его во время выступлений.
Я дарила ему цветы всякий раз, когда приходила на его спектакли.
Я знаю, что он узнаёт меня.
Я поняла, что мои мысли мешают мне жить, поэтому я решила выделить определённое время после занятий для этих прогулок. Как бы я себя не чувствовала, как бы не устала за день, мне нужно было ходить и думать о нём. О Хизере.
Наверное, я сумасшедшая.
Вчера всё шло как обычно. Я купила кофе, выпила его на ходу, обжигая язык и нёбо, прошла мимо магазинов, школы, больницы, мимо одинаковых домов и нескольких кафе. Я привычно свернула с главной улицы и оказалась в тех самых дворах, с которых начала свой рассказ. Я шла в определённый двор, в котором обычно никого не было. Небольшой квадратный дворик с несколькими скамейками и детской площадкой. Там я сижу на качелях, иногда с музыкой, иногда без; иногда рисую на коленке, иногда плачу. Думаю, у каждого есть такие места. После этого «сидения» мне становится чуть легче, и у меня появляются силы для того, чтобы пойти домой.
Но вчера я зашла в любимый двор и увидела, что моё одиночество нарушили.
Я остановилась, как вкопанная, когда увидела парня, сидящего на качелях. Он что-то мастерил, я, даже близоруко сощурившись, не смогла сразу понять, что он делал. Настроение, и без того паршивое, испортилось ещё сильнее. Я пошла мимо, стараясь сделать вид, что так и планировала. Ноги дико болели.
Я даже не смотрела на этого парня, что было не похоже на меня. Но когда я поравнялась с ним, он внезапно подал голос:
— Вы ведь сюда шли?
Я остановилась. У незнакомца был очень приятный низкий, хотя и молодой, голос. Я привычно наделила его цветом. Глубоким синим, как открытый океан на хороших фотографиях.
— Да, я шла сюда, — немного резко ответила я, в очередной раз мысленно дёрнувшись от звука собственного голоса.
— Вы мне не помешаете. Качелей же здесь две. Но если я мешаю вам, скажите, и я уйду.
Меня подкупила вежливость молодого человека, и я сдвинулась с места, начав движение к свежепокрашенным качелям. Я наконец подняла голову и посмотрела на него. И ужаснулась.
Это был парень из числа тех, кого обычно единогласно считают красивыми. Смуглая кожа, прямые тёмные волосы, лежащие неряшливой шапкой, достающие до скул, и непривычный моему взгляду разрез глаз позволяли угадать в нём метиса. Он был одет в чёрные зауженные джинсы, белую рубашку с подвёрнутыми по локоть рукавами и чёрный жилет с эмблемой местной школы. «Надо же. Школьник», — с легким пренебрежением подумала та, что перестала быть школьницей меньше двух лет назад. Тогда же я увидела, что он что-то вяжет. Но не это меня испугало.
Меня испугали запекшаяся кровь на его губе, ссадина на правой щеке, не до конца стёртая пыль на джинсах, грязный рукав рубашки.
— Что с тобой случилось?! — воскликнула я, чуть не выронив сумку из рук.
Парень поднял голову и посмотрел на меня.
Тёмно-карие глаза.
Любые глаза этого цвета неизменно напоминают мне об одном человеке. О человеке, к которому обычно обращены все мои мысли в том дворе. Но глаза метиса смотрели на меня совсем иначе. Они тоже смеялись, но совсем другим смехом.