– Тебе пойдет на пользу отвлечься, а служебный роман – это так пикантно и будоражит нервы.
– Мама!
– А мама плохого не посоветует. Он женат?
– Кто?
– Коммерческий директор, сколько ему лет?
– Нет, вроде не женат, лет – не знаю, может быть, тридцать пять.
– Прекрасный возраст для любви.
– Он мой шеф.
– Не вижу препятствий, и если ты перестанешь жить в роли жертвы и ждать от судьбы, что мужик сам упадет к твоим ногам, а включишь обаяние, то…
– Мама, нет. Прекрати, с меня хватило отношений и разочарований, и он мне ни капли не нравится, он заносчивый женоненавистник и…
– О, все, не продолжай, я чувствую, он тебе нравится. На всякий напиши адрес, чтоб я знала, где ты. И первое свидание не повод для секса.
– Хорошо, пока, скоро буду.
Со злости выключила телефон, на часах была уже полночь, а господина Вишневского все еще не было. Набрала его номер, прослушала лишь длинные гудки в пятнадцатый раз. Конечно, с человеком может что-то случиться, я не исключаю этого, но разве нельзя предупредить?
Отвратительное отношение не только к своим работникам, но и к собственному ребенку, которого он бросил на первую встречную.
Усталость валила с ног, я выключила свет, оставив лишь торшер в углу гостиной, легла на диван, закрыла глаза. В голове ни мысли, даже об Эмиле не думаю, но вообще он поступил по-скотски. Но мама права, я слишком мягкая, могу простить, а нельзя, нельзя такое прощать.
Снилось неизвестно что: Эльвира со злорадной улыбкой, мешающаяся между ног собака, Эмиль, стоящий на коленях и со слезами на глазах просит прощение. А еще Вишневский с голым торсом, по которому стекали капли воды, он так красиво запрокидывал голову, как в рекламе мужского парфюма, брызги летели в разные стороны, а его достоинство прикрыто лишь низко сидящим на бедрах полотенцем.
На меня капала вода, сердце часто стучало, во рту пересохло.
– Эй, Маргарита, Маргарита!
– А… что? Что случилось?
Едва открываю глаза, вижу размытый силуэт мужчины, обнаженный торс, внизу что-то яркое. Резко просыпаюсь, не могу понять, где я в комнате светло, прикрываю лицо руками.
– Пока ничего, вы спали.
– Михаил Дмитриевич?
– Он самый.
– Вы наконец вернулись?
– Вернулся я давно, но не стал вас будить.
– Я решила, что вы забыли про своего ребенка.
– Я ничего и никого не забыл.
Убираю волосы с лица, наконец смотрю на мужчину перед собой, он после душа, волосы мокрые, кожа влажная, на правом плече до локтя татуировка, не могу разглядеть, что именно, да это и неприлично – пялиться на малознакомого мужчину. Вот уж не думала, что Вишневский такой смелый.
– Извините, что так вышло, но вы, Маргарита, реально выручили, и моя футболка вам идет, дарю.
Вот уж спасибо, какой щедрый, прям скулы сводит.
Сажусь, натягивая края футболки на бедра, как-то неловко все выходит, Михаил Дмитриевич почти голый, я не пойми в чем.
– Спасибо, не нужно, я постираю и верну.
Посмотрела на часы, почти семь утра, надо срочно домой и на работу. Анна Александровна очень строгая в плане дисциплины.
– А вы та еще злючка, я смотрю.
– Кто? Это я злючка? Вы себя не пробовали анализировать и сделать выводы? Вы вообще оставили ребенка не пойми с кем, одного, на ночь, с незнакомой теткой. А вдруг я психически больная?
– А вы больная?
– Я – нет.
– Вот и славно.
– Вам смешно, да?
– Нисколько.
Сейчас этот напыщенный индюк выводил меня еще больше, чем вчера в приемной со своими приказами и замашками тирана. У меня все кипело внутри от негодования, потому что так нельзя, вот нельзя так поступать с ребенком. Я сама росла без отца, но хоть с матерью, а здесь у маленькой Софи нет вообще никого, лишь собака.
Не успела я вспомнить о собаке, как пес весело начал скакать вокруг нас. Тыкать свой мокрый нос мне в руки и вилять коротким хвостиком.
– Я ухожу. Где мои вещи?
– Идите так, вам идет.
Он все-таки издевается. Ну и в пень его. Вышла на балкон, чтоб забрать свои вещи с сушилки, надела брюки прямо там, поверх футболки пиджак, топ положила в карман.
– И не ждите меня в приемной, я экономист и работаю в экономическом отделе. Где вы?
Вышла, Михаил Дмитриевич ушел в прихожую, потом снова вернулся.
– Вы меня слышали?
– Да, вы больше не работаете в этом отделе.
– В смысле?
Меня как холодом обдало. Он что, увольняет меня, потому что я высказала свое мнение?
– В самом прямом.
Мужчина выглядит серьезно, насколько серьезно может выглядеть полуголый мужчина в одном полотенце, в серых глазах ни капли иронии.