На улице все задержались, пока Олеся и Бурчак проходили сквозь почетный караул моряков. Матросы, как по команде, вскинули вверх карабины и скрестили попарно обоюдоострые штыки. Молодые шли под ними, словно под грозным сводом. А когда стали на тротуаре, моряки стукнули прикладами карабинов по асфальту и, чеканя шаг, строем двинулись к морю, на пристань, где их ожидал баркас с крейсера.
— Всем устраивают такие свадьбы? — спросила Марта, вздохнув с завистью.
— Нет, только военным морякам, — объяснил Корзун.
— А огонь маяка?
— Огонь горит для всех.
В новенькую открытую машину сели молодые, Марта с мужем и детьми, Анна Николаевна. Ткачи устроились на других машинах. Духовой оркестр заиграл бравурный марш, на мотив старинной, еще запорожской песни, которая тоже была связана с морем, с казацким походом: «Засвистали козаченьки…»
Искра отпросилась, чтобы переодеть кофточку. Но где? Не бежать же домой в такую даль, когда дорога каждая минута…
— Пошли ко мне, Искра, — предложил Корзун. — У меня и зеркало есть. Давайте?..
Искра рассмеялась, вспомнив Мартиного мужа:
— Давай, давай!..
Когда отпирали квартиру, на площадку выглянул Марчук:
— С приездом вас, Иван Прокофьевич! Как гулялось? Я тут присматривал за вашей квартирой. Знаете, какое сейчас время?.. Открытый въезд к нам. Все может статься… Неловко, если обворуют следователя прокуратуры. Позор, знаете…
— Спасибо, — сухо поблагодарил Корзун. И, пропустив вперед Искру, хлопнул дверью.
Зная, что Марчук все еще копается в почтовом ящике, громко сказал:
— Я беру свою одежду и запираюсь в ванной. А вы переодевайтесь в комнате. Там возле зеркала все есть.
Марчук постоял еще, гремя почтовым ящиком, и наконец захлопнул дверь.
— Противный тип, — отозвалась Искра. — Не люблю я таких…
— Да! — протянул Корзун. — И понимаете, очень мне его собаку жаль. Он целый день муштрует ее и страшно бьет. Просто садист. Такой, если захочет, может и Валета переплюнуть…
У зеркала, где прихорашивалась Искра, что-то со звоном упало. Искра притихла, словно прислушиваясь к тому, что происходит на площадке возле квартиры Марчука.
— Искра, что вы там делаете? — спросил Корзун. — Мне не слышно ничего. Хотите расскажу, как все было с Валетом? «- И прислушался. Нет, не плачет. Вздыхает. — Я же вам сказал, Искра, не бойтесь. Хоть и досталось мне, но сейчас все кончено. Харьков велик. Пока я нашел эту его жену и сына, разузнал, от кого они получают посылки и денежные переводы, не одна ночь минула. Я и в Донбассе был. Выяснилось, что посылки и денежные переводы посылает подставное лицо, а сам Валет живет и работает в Белгороде-областном, в России, на шиферном заводе. Там производят прекрасный шифер. И розовый, и зеленый, и желтый, и синий. Словом, спектральный. Проглядывая анкеты служащих завода, я увидал его фотографию. Это был уже не Валентин Зубашич, а Вилий Королев. Видишь, куда махнул? В короли ему захотелось. Понял, подлюга, что сейчас воровать из карманов или квартир не так-то легко. И человека с деньгами безнаказанно не убьешь. Вот и пошел на шифер. Дело выгодное. И вора может озолотить. Мне пришлось ждать, пока он, агент по снабжению и сбыту, вернется из командировки. Валет вышел из вагона, держа чемоданчик в руке и весело насвистывая. Тут мы и познакомились… Все стало на свое место.
Корзун замолчал, причесываясь. Снова прислушался.
— Искра! Вы плачете, Искра? Ну будьте же умницей. Не надо так… Почему вы плачете? Вот я уже и переоделся! А вы, Искра?..
— Дайте я умоюсь, — глухо ответила она. И как только Корзун вышел из ванной, стремглав прошмыгнула туда.
Корзун собрал возле зеркала осколки разбитого флакона, подмел рассыпанную пудру, положил на место разбросанные гребешки и щеточки, перестелил салфетку. Закурил у открытого окна.
Искра задерживалась, и он ее не торопил.
— Вы, верно, не выспались? — наконец спросила она, выйдя из ванной. Свежая, чистая, с капельками воды на волосах. На лице не осталось и следов пудры, помады и румян. Казалось, девушка только что вынырнула из моря.
— Неважно! — бодрился Корзун. — Мне не привыкать. Высплюсь.
— А в кино пойдем?
— Пойдем, Искра. Куда угодно пойдем.
— А в бухту Омега?
— И в бухту. И в горы. И куда угодно. Хоть на край света, — широко расставив руки, сказал Корзун.