— Что вы сказали? Выколото? Не может быть. За это ведь под суд, у кого найдут хотя бы иглу и чернила. А тех, кто уже наколол, на флот совсем не берут… для военного моряка позор эта татуировка…
— Неужели? — искренне удивилась девушка.
— Точно! Вы так отстали, дорогая наша Искра, что и сказать страшно… Сейчас уже и флот не тот, и военные моряки стали совсем другие… Среди торгашей и траловиков это дело еще процветает, а у нас давно нет… Давным-давно…
— Так ведь красиво же! — восхищенно воскликнула Искра.
— Дикари и на лбу выжигали, и на шее. А в носу дырки прокалывали, чтобы прутья или кольца вдевать, как свиньям… Это же каменный век, а теперь атомный…
— Так ведь у моряков это традиция, а не дикость…
— Самая плохая, — прервал девушку главстаршина, не давая ей договорить. — Эти традиции гнали на кулачные бои целые улицы, хутора и даже села… Ни за что ни про что люди ломали друг другу ребра, выбивали глаза. И все это считалось традицией… Ну да ладно об этом. Вы мне скажите лучше другое: какая это сестра будет срочно разыскивать брата? Какая это сестра не знает его адреса? Какая сестра полетит к нему, как к любимому? Какой это брат имя сестры станет выкалывать на груди? А?
— Что же тут объяснять? — спокойно ответила Искра. — Мой брат любит одну мою подружку, а мы с ней тезки. И она его тоже! Да как любит! Света белого не видит. Так никто больше не любит!..
— Ой-ой-ой! — деланно запричитал Виктор.
— Вы уж не перебивали бы. Вот они с братом немного поссорились в письме. Я и должна все выяснить и помирить их. Ясно?..
— Ла-ла-ла! — завопил Шпичка и громко загудел в клаксон.
— Ты что, спятил? — набросился на него Виктор.
— Тут спятишь, услыхав такое, — облегченно вздохнул водитель. И стал сбавлять скорость на спуске. — А я-то думал, что влюбленная — это вы, Искра. А выходит, что это ваша подружка. Чего же вы сразу не сказали? Вот и разбери вас, девушек… Говорят одно, а думают другое… Да если бы я знал такое дело, я бы давно уж к Новограду подвозил вас…
— Так гоните же быстрее. Я вас первого расцелую…
— Меня?
— Вас! — весело выкрикнула Искра и хлопнула его по плечу.
И машина снова рванулась вперед, круто вылетая на середину трассы.
Магической букве «Ф» давали дорогу не только грузовики, но и легковые машины, словно она везла не картошку, а невесть какой ценный груз.
К вечеру они въехали в лес и услышали шелест ветра, который дул с моря и заигрывал с виноградной листвой. Машина по привычке остановилась возле шлагбаума, но там было тихо и безлюдно: ни капитана Корзуна, ни сержантов, ни флотского патруля.
4
Они шли в Новоград напрямик, по тропинке, которую хорошо знал капитан Корзун, ибо по ней ходили к пропускному кордону лишь его сержанты да флотский патруль.
Тропинка петляла среди садов и виноградников, едва приметная для постороннего глаза. Ею мало кто пользовался, потому что от шлагбаума все ходили по асфальтированной дороге. А теперь Корзун показывал эту тропинку Олесе и Андрею, чтобы она была известна завтра всем людям и стала для них наикратчайшей, как он говорил, коммуникацией от Золотой долины до Новограда.
— А куда она выходит, ваша тропинка? — спросила Олеся.
— Прямо к могиле.
— Ой! — забеспокоилась девушка. — Что же придумать?
— Как что придумать? — не понял капитан.
Леся холодно взглянула на него. Он словно маленький, этот «служба-дружба». Сам ведь не раз журил ее, когда она, опаздывая на работу, проходила мимо могилы с пустыми руками. А теперь, как только сократили его должность, сразу все позабыл…
Вместо ответа девушка сбежала с тропинки на буйно зеленеющий альпийский лужок и побрела по траве, молча нагибаясь и срывая дикие цветы: ярко-красные маки, душистую медуницу, цикорий, синие полевые бессмертники, кровавые звездочки гвоздики и желтые колокольчики и снова и снова красные горные маки.
Андрей тоже принялся рвать цветы. Он захватывал цветы вместе с травой и рвал их под самый корень, небрежно бросая на руку. Парень! Он и нес их как охапку дров. За ним двинулся капитан Корзун. Этот срезал цветы перочинным ножиком осторожно, с опаской, как неумелый садовник. Он выбирал кусты, где цветов было больше, и срезал лишь один, оставляя прочие доцветать. И бутоны не трогал, как Андрей, который валил, без разбора, все подряд. Олесе это понравилось. И она первая заговорила с капитаном:
— Хватит, капитан! Надо ведь оставить и тем, кто после пойдет этой тропкой…
— Согласен… Правду говоришь, девушка, — выпрямился капитан. С этим букетом в руке он показался ей очень хмурым и одиноким.