— Давай! Черт с ним! — махнул рукой, как шашкой, Корзун. — Только не переусердствуй…
Капитан встал с кресла и не узнал себя. Куда только подевалась усталость? И в голове перестало гудеть.
Дома он быстренько переоделся. Светлые габардиновые брюки, легкая шелковая тенниска, мягкие чешские сандалеты. Синий берет. И не скажешь, что приехал прямо из степи, намотавшись до чертиков. Пижон.
Корзун открыл небольшую шкатулку, спрятал пистолет и планшет с документами. Еще раз взглянул в зеркало, подмигнул себе и, легко шагая, спустился по лестнице. Здравствуй, море, и ты, славный город Новоград!
27
Марина прибежала на работу заплаканная, злая. Этого с ней никогда не бывало. Как ни расспрашивали подруги, как ни уговаривали — ничего не сказала.
Только просила не вмешиваться и подменить ее за прилавком. Так молча и ушла.
В скверике, перед шелковым комбинатом присела на лавочку за кустами. Вынула письмо, так взволновавшее ее. Почтальонша опустила его вместе с газетами. Марина подняла и, собираясь положить на кухонный стол, невольно подумала: «Опять Василия куда-то приглашают. Все его да его. А когда меня?» В груди что-то шевельнулось. Вспомнилось: с тех пор как вышла замуж, не получила ни одного письма… Марина взглянула на конверт и остолбенела. Там было выведено большими буквами: «Марине Евдокимовне Бурой». А в скобках: «Лично», и еще дважды подчеркнуто. Что за напасть? От кого? Вынула письмо, стала читать, перед глазами все заволокло туманом. И телевизор. И холодильник. И швейную машину. И белоснежные салфетки. И подушки на кровати и диване. Словно кто-то напустил в квартиру едкого дыма — и Марина задыхается, не знает, что предпринять. Спасать имущество или скорее бежать?
А может, там ничего страшного и нет? Прочитаю еще разик. И за кустами в скверике стала перечитывать письмо. Листочек из школьной тетрадки в клеточку. Числа нет. Буквы ровные, круглые. Аккуратно нанизаны, словно бусинки, а читаешь — змея шипит.
«Уважаемая Марина Евдокимовна! Я долго не хотела вам писать, но при одной мысли, что ваши дети могут остаться без отца, а вы без мужа, сердце мое обливается кровью. Муж обманывает вас и гуляет с Ольгой Чередник. За это его уже прорабатывали в бригаде, точно доказав, что он путается с Ольгой. Если не верите, спросите Олесю Тиховод, комсорга, или зайдите к Марчуку в отдел кадров. Ваш муж подал рапорт, просит перевести Ольгу на другую работу. Он больше не может быть с ней в одной бригаде. Шило вылезло из мешка. Об этом знают все, только вы, бедная, ничего не ведаете. Спасайте мужа и деток, пока не поздно, потому что эта развратница пустит вас по миру с сумой. Я не могу сейчас назвать себя, но пройдет время и вы сами в этом убедитесь, тогда я и объявлюсь. Если ваш Василий будет выкручиваться, спросите его, куда он бегал утром двадцать пятого мая. Не знаете? Тогда я вам скажу. Эта шлендра назначила ему рандеву у себя на квартире в доме одноглазого Павла Зарвы. Но это дело разнюхала Олеська Тиховод. А когда взялись за вашего мужа, ту потаскуху Олеська отослала на маяк. Бригадир только рот разинул. В комнате сидела вся бригада. Тут-то они дали ему жизни. А приказ о переводе вашей разлучницы на другую работу у Марчука забрали, отменили. Пустили, выходит, в курятник лису. Итак, берегитесь, Марина, не зевайте, а то поздно будет. Гоните ее, проклятую куртизанку. Ваша доброжелательница Р.».
— Ой, боже! — встрепенулась Марина и помчалась в здание дирекции, выходившее фасадом в садик. Пропуска в дирекцию не надо было, и она постучала в дверь, обитую железом. Из зарешеченного окошечка выглянул Марчук.
— А-а-а! Кого я вижу! Прошу, заходите, — пропел он, широко распахивая дверь.
Марчук не раз бывал у Марины дома, выпивал с ее мужем, советуясь и договариваясь, куда кого перевести, как заменить в бригаде одного другим? Этот Марчук знал все и многое мог сделать. Он всегда был ласков, вежлив с Мариной. Не раз хвалил ее за чистоту и порядок в доме, за хорошую закуску, вкусные пироги, виноградное домашнее вино, крепленное чистым спиртом. Солидный. На него можно положиться.
Марчук прочитал письмо, покраснел и вышел из-за стола, заваленного какими-то анкетами, папками и чистой бумагой.
— Да, — сказал Марчук. — Такой факт был. Рапорт Василий подавал. И приказ я подготовил. Но все поломалось. И собрание тоже было у одноглазого на квартире, но никого, кроме членов бригады, туда не пустили. Даже из отдела кадров. Это тоже факт. Просто не понимаю, Марина Евдокимовна, что их тянет к этой Ольге Чередник? Говорят, она мужа своего довела до белой горячки, потом выгнала. Сейчас ищет нового… И чего они ее держат?.. С такими работницами ни одна бригада не станет коммунистической…